Юкава медленно повернулся в сторону Кусанаги.
— Брось это двусмысленное выражение — «как полицейский». Я спрашиваю: веришь ли ты сам? Официальный ход расследования меня не интересует.
Кусанаги вздохнул.
— Если честно, что-то здесь не так. В показаниях противоречий нет. Всё сходится. Но как-то не укладывается в голове. Если по-простому, не могу вообразить, что он это сделал. Я попытался высказать это начальству, но меня не поняли.
— Для полиции главное — что преступник благополучно пойман, на остальное им плевать.
— Нашлась бы хоть одна подозрительная зацепка, разговор был бы другой, но, как ни странно, — ничего. Всё тютелька в тютельку. Например, что касается отпечатков пальцев, не стёртых с велосипеда, он говорит, что вообще не знал, что убитый приехал на велосипеде. Так что и здесь не придерёшься. Все факты совпадают с тем, что заявил Исигами. Сам понимаешь: что бы я ни сказал, никто не позволит мне начать следствие заново.
— Другими словами: «В голове не укладывается, но плыть против течения не собираюсь и потому делаю вывод, что Исигами — убийца».
— Прекрати издеваться! Разве не ты яростный приверженец того, что факты важнее эмоций? Разве не в том заключается научный подход, чтобы признавать логику явлений даже в тех случаях, когда это не согласуется с нашими ощущениями? Ты сам много раз мне это говорил.
Юкава, покачивая головой, сел напротив Кусанаги.
— В последний раз, когда я виделся с Исигами, он напомнил мне математическую задачу. Она формулируется как Р ≠ NP. Что проще: самому, поразмыслив, дать ответ или проверить, правилен ли ответ, данный другим? Знаменитая задача.
Кусанаги поморщился.
— Тоже математика? Разве это не философский вопрос?
— Неважно. Исигами предложил вам свой ответ. Он заключается в его явке с повинной и признательных показаниях. Употребив на полную катушку все свои умственные способности, он придумал ответ, который кажется правильным, с какой стороны ни посмотри. Если вы просто примете его как есть, это будет означать ваше поражение. Теперь ваша очередь напрячь все силы ума и проверить, правилен ли его ответ. Вам брошен вызов, вас испытывают.
— Но для этого мы и собираем сейчас подтверждения!
— Всё, чем вы занимаетесь, похоже на то, как ребёнок обводит карандашом чужой рисунок. А должны были бы поискать, нет ли какого-то другого ответа. Вот если будет доказано, что никакой другой ответ невозможен, только тогда можно утверждать, что его ответ единственно правильный.
