Где-где, а тут своё возьмут.
А я гадаю, старый шут,
Когда же раскалённый прут — сейчас или потом?
Шабаш калился и лысел,
Пот лился горячо.
Раздался крик и ворон сел
На белое плечо.
И ворон крикнул: «Невермор!»
Проворен он и прыток.
Напоминает — прямо в морг,
Выходит, зал для пыток.
Я слабо поднимаю хвост,
Хотя для них я глуп и прост,
— Вам за пристрастный ваш допрос придётся отвечать.
Вы, как вас там по именам,
Вернулись к старым временам,
Но протокол допроса нам обязаны давать.
И я через плечо кошу
На писанину ту,
Я это вам не подпишу,
Покуда не прочту.
Мне чья-то жёлтая спина
Ответила бесстрастно:
А ваша подпись не нужна,
Нам без неё всё ясно.
Сестрёнка, милая, не трусь,
Я не смолчу, я не утрусь,
От протокола отопрусь при встрече с адвокатом.
Я ничего им не сказал.
Ни на кого не показал,
Скажите всем, кого я знал, — я им остался братом.
Он молвил, подведя черту,—
Читай, мол, и остынь.
Я впился в писанину ту,
А там — одна латынь.
В глазах круги, в мозге нули,
Проклятый страх, исчезни!
Они же просто завели
Историю болезни.
На стене висели в рамках бородатые мужчины,
Всё в очёчках на цепочках, по-народному, в пенсне.
Все они открыли что-то, все придумали вакцины,
Так что если я не умер, — это всё по их вине.
Доктор молвил: «Вы больны» — и мгновенно отпустило,
И сердечное светило улыбнулось со стены.
Здесь не камера, палата, здесь не нары, а скамья,
Не подследственный, ребята, а исследуемый я.
И хотя я весь в недугах, мне не страшно почему-то,
Подмахну, давай, не глядя, медицинский протокол.
Мне приятель Склифосовский, основатель института,
Или вот товарищ Боткин — он желтуху изобрёл.
В положении моём лишь чудак права качает,
Доктор, если осерчает, так упрячет в жёлтый дом.
Правда, в доме этом сонном нет дурного ничего —
Хочешь — можешь стать Будённым, хочешь — лошадью его.
Я здоров, даю вам слово. Только здесь не верят слову.
Вновь взглянул я на портреты и ехидно прошептал:
Если б Кащенко, к примеру, лёг лечиться к Пирогову,
Пирогов бы без причины резать Кащенку не стал.
Доктор мой большой педант, сдержан он и осторожен:
Да, вы правы, но возможен и обратный вариант.
Вот палата на пять коек, вот профессор входит в дверь,
Тычет пальцем — параноик, и пойди его проверь.
Хорошо, что вас, светилы, всех повесили на стенку,
Я за вами, дорогие, как за каменной стеной.
На Вишневского надеюсь, уповаю на Бурденку,—
Подтвердят, что не душевно, а духовно я больной.
Да, мой мозг прогнил на треть, ну, а вы здоровы разве?
Можно вмиг найти болезни, если очень захотеть.
