Тут же раздался стук в дверь.
– Эй! Как ты там? Живой? – С неба на меня обрушился мужской голос. Хозяин кафе.
– Ничего. Поскользнулся просто.
– Тебе бы домой поскорее, – посочувствовал хозяин.
– Ты как там? – раздался звонкий женский голос. У меня опять закружилась голова. От зрительной галлюцинации зарябило в глазах. Я увидел со спины сидевшую на корточках женщину. Она медленно встала, повернула голову в мою сторону. Это…
– А-а-а! – вырвалось у меня. – Вытащите меня отсюда! – закричал я.
Хозяин и Рёко Исикава потащили меня к выходу, подхватив под руки.
Хозяин придержал дверь, а девушка достала из кармана юбки сложенную вдоль тысячную купюру. Я рассеянно посмотрел на нее. Тысяча?..
Со странным ощущением, вновь охватившим меня, я спустился по лестнице.
– Ну как? Доберешься до дома? – спросил хозяин.
– Ничего… – быстро ответил я.
Подошла Рёко и, чтобы поддержать, снова взяла меня под руку. Хозяин кафешки удалился. Эта маленькая девушка оставалась моей единственной опорой.
А дальше… Почему я сказал это, обращаясь к ней?
– Пошли отсюда скорей. К тебе пойдем.
Рёко взглянула на меня с удивлением. И это понятно. Вообще-то это нахальство. Ведь она впервые меня видит.
– Почему? – спросила девушка рассеянно. – Почему ко мне?
– Извини, пожалуйста. Конечно, это наглость с моей стороны, но мне показалось, ты так скажешь… Извини, правда.
– Да ничего, но…
Однако я почувствовал, что ей как-то неловко, что-то ее беспокоит.
Рёко Исикава жила не так далеко от скверика, где началась вся эта дурацкая неразбериха. Ее комната была на первом этаже двухэтажного деревянного дома; в коридоре висела тусклая люминесцентная лампа.
Вставив ключ в замок, девушка отворила дверь; мягко колыхнулись опущенные перед входом занавески в красно-белую клетку.
Рёко торопливо проскользнула под ними, и через пару секунд в комнате зажегся свет. Похоже, она быстро наводила в комнате порядок. Наконец послышалось: «Заходи!» Я разулся и вошел в комнату.
При свете лампы оглядел комнату. Шторы на окнах и покрывало на кровати были в красно-белую клетку, коврик – красный, мебель – вся белая; в комнате стоял едва уловимый аромат духов. На полке сидела панда, сшитая из лоскутков. Короче, типичное девичье жилье.
– Садись, пожалуйста. – Рёко указала на котацу[5] посреди комнаты. По правде говоря, я был очень ей благодарен за это предложение и рухнул на пол как подкошенный.
– Давай-ка, приляг.
– Что-то мне нехорошо, – проговорил я и, плюнув на приличия, повалился набок. Я и вправду чувствовал себя хуже некуда. Где-то в груди возникла странная боль, как от ушиба.
