— Вверх, взлетай, корабль!
Мэрский бальный зал был крупнее, чем Мэдисон-Сквер-Гарден, и занимал место, где прежде располагался Колумбийский университет. На стенах транслировалось декоративное изображение по последнему писку трехмерной моды: открытый космос, усеянный разноцветными звездами, — а под сводчатым потолком светила люстра в форме спиральной туманности. От широких парадных дверей полированные ступени вели на огороженный, устланный роскошными коврами подиум, где располагались не менее роскошные диваны и кресла.
Когда Берк с Леа Волькер вошли, на подиуме уже собрался цвет общества, а прочие гости — выказавшие свое почтение верхушке — столпились внизу, в ожидании танцев. Все шло так, как Берк и задумывал: не успели они ступить в залу, как взоры собравшихся обратились на них. Одетая в платье-бикини за тысячу кредитов, которое на ходу позволяло мельком разглядеть ее золотистого оттенка загорелые бедра и грудь, Леа являла собой образец пламенной женственности среди тех, кто до момента ее появления знать не знал, какой свет излучает настоящая женщина. Ее черные волосы, уложенные в модную ныне прическу, смотрелись просто поразительно, а в голубых глазах словно бы прибавилось бриллиантового блеска. Глядя на нее краешком глаза, Берк сам не верил, что всего неделю назад Леа была еще босоногой дикаркой в саронге из шкуры антилопы.
Когда они поднялись на подиум, мэр — высокий, белокурый и радушный — вышел им навстречу. Лет ему было примерно столько же, сколько и Берку, — около сорока восьми — а оттенок кожи прямо-таки кричал о долголетии, которое, по счастью, досталось тем, кого бросили на Земле. Рядом с ним встала поразительная рыжеволосая женщина, любовница. Шишки рангом поменьше — тоже с любовницами — выстроились позади мэра. В конце их шеренги Берк заметил Таунсэнда Мэллори, директора Отдела водных путей, одетого в безупречную пару: синие отутюженные брюки и белый с золотой окантовкой пиджак, — и застонал про себя. В стремлении выставить Леа напоказ, он совершенно позабыл, что Мэллори — банту, и этот просчет мог стать смертельным.
— Добро пожаловать, бвана[8] Берк, — сказал мэр, используя эпитет, под которым Берк был известен с самого открытия «Вельда». Потом он выжидающе посмотрел на Леа.
Исполнившись гордости, Берк глубоко вздохнул:
— Мэр Линдквист, позвольте представить мисс Волькер. Леа, это мэр Линдквист.
Линдквист был очарован, в чем поспешил признаться. Затем он представил Леа своей любовнице, а после — повел вдоль шеренги высоких гостей. Берк, обеспокоенный, старался не отставать от нее. Он был уверен, что Леа прежде ни разу не видела полноценного негра. Просто не могла видеть: с тех самых пор, как в кровавые войны времен апартеида негритянское население Южной Африки было практически полностью истреблено, Мировое правительство загоняло изгоев в резервацию Ботсвана. Если сейчас Леа даст волю инстинктивной ненависти, то этим выдаст себя, и Берку конец. Какой же он дурак, решился сыграть в Пигмалиона, поставив на кон свой социальный статус, добытый с таким трудом!
