Птица Сирин и всадник на белом коне | страница 17
— Гой еси, Георгий Храбрый! Сядь на своего белого коня, возьми копье долгомерное, объедь меня вокруг со всей свадьбою! Сострой ограду белокаменную от земли до неба! Огороди нас от красного, от проклятого, от трезубого, от одноглазого! Чтоб руки они на нас не подымали, рта не разевали, свадьбу мою не оговорили, не испортили!
И полетел бесстрашно веселый поезд, охраняемый Храбрым Георгием, в маленькую деревянную церковку, а из расписных коробьев концы вышитых скатертей на ветру полощутся, чтоб все видели, какое у невесты приданое!
После венчания поезд к Егорию помчался, там свадьбу играть будут. Теперь уж веселые песни грянули! Хватит грустить, пора мед с пивом пить!
Егорий с Марьюшкой сидят за шумным столом, потупившись застенчиво, не пьют и не едят ничего, по обычаю. После третьего блюда приказал дружка молодых в холодный сенник спать вести. Свадьба же до поздней ночи гуляла, а витые свечи до утра горели.
А утром озорными песнями молодых разбудили. И дед Афанасий с бабушкой Акулиной перед ними потешно пляшут, горшки об пол вдребезги бьют и покрикивают:
— Сколько кусочков, столько сыночков! Ух ты! Ух ты!
Полетели годочки быстрыми птицами один за другим. Вот уж две дочки у них народилось, и все, что у людей было, Егория с Марьюшкой не минуло.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Лето красное огнем горит. Ячмень уж колючие усы выпустил, а рожь тяжелым зерном колосья нагрузила. Золотое море на полях волнами перекатывается, а из глубины веселые васильки синими глазами мигают. Дух над полями стоит свежий, хлебный. Красота такая, что жать жаль. А пора уже, иначе дождь или град весь урожай побьет.
Вышли бабы ранехонько в белых платочках, с серпами, жать принялись. Первые снопы шалашиками встали, а ребятишки следом идут, колоски с земли все до последнего подбирают.
Жара адская, пот глаза заливает, спина деревянной стала, а отдохнуть некогда — до вечера все убрать надо. Кто свое сжал, соседям помогает, и вот уже все поле под вечер снопами уставлено.
Разогнулись бабы, вытерли серпы травой и давай по скошенной ниве с хохотом кататься!
— Жнивка, жнивка, — кричат, — верни мне силку! На колотило, на молотило и на кривое веретено!
Бабушка Акулина первый сноп в избу принесла и приказала грозно:
— Первый сноп в дом, а клопы и тараканы — вон!
На другой день слышит Егорий — за забором народ хохочет. Выглянул за калитку, а там на лужайке бабы толпятся, а в середине какой-то мужик чужой в красной рубахе приплясывает, на гусельках тренькает и покрикивает задорно:
