Я кивнул, и он снова поднял простынь. Достаточно было быстрого взгляда, и я покачал головой. Там не было никаких шрамов.
— Это не Марина, — заметил я.
Не спрашивая, я подошёл к изголовью лежанки и поднял простынь. Кто-то, вероятно врач, грубыми стежками пришил голову к шее, всё же зрелище было не из приятных. Лицо было мне совершенно незнакомо. Если бы мне показали только голову, я бы сразу мог им сказать.
Мне пришлось заставить себя провести кончиками пальцев по влажной коже этого мёртвого лица. То, что я чувствовал пальцами и то, что видел, совпадало.
— Это точно не она.
Я опустил простынь и почувствовал облегчение, когда да Халат протянул мне серебряную чашу с мыльной водой и маленькое чистое полотенце. Я вымыл руки.
— Тогда у нас есть подтверждение, — произнесла эссэра Фала, когда я с благодарным кивком вернул полотенце врачу. — Вопрос в том, освободили ли вы настоящую Марину из лагеря работорговцев или эту? — она посмотрела мне в глаза. — Я слышала от сына, что случилось. Никогда не стоит недооценивать своего противника, так же, как и переоценивать. Какой дьявольской дальновидностью должен обладать наш противник, если смог спланировать такие уловки… Вы помните, видели ли у Марины, которую освободили из лагеря работорговцев, шрамы на левой лодыжке?
Я попытался вспомнить, но затем покачал головой. Я вопросительно посмотрел на Серафину.
— Может ты что помнишь?
Она мимолётно улыбнулась.
— Не особо много. Я лишь смутно помню ужасную фурию, которая вырвала у меня из рук ребёнка, — ответила она. — Знаете, я была не в своём уме? — объяснила она эссэре Фале, смущённо улыбнувшись.
— Я рада, что сегодня вы в своём, — ответила эссэра. Она снова повернулась ко мне.
— Может вы сможете конфиденциально спросить это у других своих товарищей.
— В этом нет необходимости, — сознавая свою вину, ответил я. — Я сам не понимаю, как мог быть таким неосторожным! Видите ли, когда Марина вырвала у Хелис свою дочь, та тут же перестала плакать, — сказал я с улыбкой в сторону эссэры Фалы. — У вашей правнучки очень хорошие лёгкие, и она тренировала их при каждой возможности, пока мы не нашил вашу внучку. Стоило Марине взять Фарайзу на руки, та тут же замолчала, а немного погодя счастливо смеялась, потому что в первую очередь ваша внучка накормила её грудью, — я посмотрел на мёртвую под простынёй. — Так что сразу понятно, что это не эта женщина. Никакое колдовство на земном диске не может имитировать кормящую мать.
