— Могу я внести что-нибудь, миссис Валуа? — спросила я.
Я почти увидела, как она мысленно качает головой. Ей не нравилось наше асторийское принудительное желание помочь. Но, тем не менее, она согласилась.
— Конечно, Сара. Просто дай мне минутку. — Она взяла ложку и начала раскладывать зеленую фасоль по тарелкам. — Ты ходила в город сегодня?
— Да, — ответила я, мгновенно озаботившись тем, чтобы избегать разговора о том, о чем Джексон просил меня не говорить. Что оказалось ошибкой. Роза обладала обычным для всех бабушек чувством ощущать озабоченность.
— Ты случайно не проходила мимо кинотеатра?
— Не-е-ет, — ответила я, случайно добавив лишнее «е» к слову. — Мы с Сэмом зашли в магазин хозтоваров.
— Ты видела Джексона?
— Нет. — Это было слишком резко. — В смысле, я не видела его в городе, но я виделась с ним недавно, когда он заглянул в оранжерею, чтобы поздороваться.
На ее лице просто таки явно читалось сомнение. Но она решила оставить тему.
— Ты не могла б забрать эти две тарелки?
— Конечно, — ответила я, радуясь, что могу убраться отсюда.
Она взяла еще три.
— Спасибо, ты хорошая девочка. — Она повернулась к другой вращающейся двери, которая вела в столовую. — Иногда со странным отношением к истине, но хорошая девочка.
Она прошла через дверь, и я заставила себя последовать за ней.
Мама обходила стол с кувшином и наполняла бокалы водой. Она улыбнулась мне, когда я вошла. Мне нравилась мамина улыбка. Она была частью ее грациозности — то, как она двигалась, тон ее голоса, манера произносить слова, всегда присутствующий намек на улыбку. Я почти улыбнулась в отчет. Но потом я вспомнила, как зла я на то, что торчу в этом доме в этой части страны.
Пятый стул во главе стола был пустым. Сэмми сказал:
— Она будет здесь очень скоро.
Под «она» он подразумевал Мэгги.
— Я думала, что она уже здесь, — сказала я.
— Неа, — ответил Сэмми.
Я подумала, а кто же тогда напевал в комнате подо мной. Наверное, Роза или мама, или даже Сэмми.
Я уселась за стол и начала ковыряться в своей тарелке. Мама села напротив Сэмми.
— Мне так нравятся фотографии Маеве, — сказала она, обращаясь ко мне. — Она действительно смогла ухватить то, на что была похожа жизнь в поздние 1800-е. Ты должна помочь мне. Это невероятно.
Маеве МакКаллистер была прабабушкой моей бабушки, которая обрела посмертную славу благодаря тысячам ферротипий на которых были запечатлены моменты повседневной жизни — женщины, дети, слуги и рабы. То, что большинство любителей фотографии тех времен не считало достойным, чтобы запечатлеть на дорогих металлических пластинах. Мама рылась в работах Маеве чтобы отобрать лучшие экспонаты для выставки в музее Метрополитен.
