– Сила не в словах, а в том, во что ты веришь, – сквозь слезы проговорила Мария. – Истинный путь должен вести к добру, а не к злу.
– Молчи! Не открывай больше рта!
– А я вижу только слепую ярость, которая вселяет в тебя безумие и рождает иллюзии, – продолжала она, рыдая. – Эта ярость вводит тебя в заблуждение.
– Ни слова! – прокричал он, протирая рукой лицо и окрашивая его в кровавый цвет.
– Но все-таки попробуй…
– Молчать!
– Попытайся осознать, откуда, но главное – по отношению к кому ты испытываешь эту ярость, которая затуманила тебе рассудок. Мне кажется, что эту ярость ты испытываешь по отношению к…
– Заткнись!
Максим вскочил, схватил пустую бутылку из-под шампанского за горлышко, как булаву, и приблизился к женщине вплотную:
– Я размозжу тебе голову и размажу мозги по стенке, если ты еще раз откроешь рот. Не открывай больше рта!
Он занес бутылку над ее головой, сверля злобным взглядом.
Тут она улыбнулась и спокойно промолвила:
– Я открою.
– Не открывай, не смей открывать!
– Ну что ты так на меня смотришь, жеребец, я пойду открою дверь. Ты бы поправил все-таки на себе одежду, – она поцеловала Максима в щечку и пошла в коридор.
Он снова оказался сидящим на стуле, а на столе стояла как ни в чем не бывало пустая бутылка из-под шампанского, рядом – неполный бокал из дорогого хрусталя. Быстрый взгляд на часы – маятник весело раскачивается из стороны в сторону, толкая стрелку за полночь.
Мария отворила входную дверь, вошел Дедов с бутылкой вина. Он весь аж запыхался, бедняга. Сел за стол, протер морщинистый лоб и изрек:
– Чертовы ключи, – потом хихикнул. – Да еще и лампочка барахлит, пришлось повозиться. Простите за задержку.
Мария обвила его шею рукой.
– Ой, мой сладкий! Я уже стала волноваться, хотела идти к тебе на помощь вместе с нашим гостем.
– Ничего, все-таки справился со всем.
– Ну, пока не со всем, мой милый, прибереги силенки.
Старик в ответ залился улыбкой. Максим молчал и желал только одного – поскорей смыться отсюда, убежать, не оглядываясь. Допивая десертное вино, он еле-еле вытягивал из себя фразы для разговора.
Наконец, покончив с десертом и распрощавшись, он оказался в своей квартире. Уже будучи наедине с собой, вспомнил, что, уходя, он обратил внимание на диковатое свечение в глазах старика – тот словно излучал какое-то неприятное бешенство.
