– Но это страшно иногда. Это просто пугает…
Пауза. И барабан дождя тоже немного притих. Как будто все живое хотело услышать, что же он сейчас скажет, какие еще риторические вопросы задаст самому себе этим утром.
– Когда я с ней, я провожу самые приятные моменты, которые мне дороги и близки. Я наслаждаюсь ими, каждой долей секунды. Я люблю эти мгновения до глубины своего сердца. И иногда в минуты полного забвения и красоты меня посещают сквернейшие для сей минуты мысли. Бывает, они могут нахлынуть на меня как… как… поток этого холодного дождя среди густой ночной непогоды. И подобно тому, как меняется погода, я думаю… а вдруг… а вдруг это тоже изменится… Что, если это все изменится?
– В каком смысле, мой друг?
– Вот это меня и пугает – а что, если вдруг этот сладкий эквилибриум, созданный нами, нами самими, поменяет свои краски и цвета, свои запахи и вкусы.
– Вкусы?
– Да, вкусы! Свои проклятые вкусы, которыми я так дорожу.
– Поменяет – в каком смысле?
– Мне… мне… понравилось, как началось утро сегодня, – не реагируя на вопрос, продолжал Максим. – Оно началось не с восхода солнца, а с того, что мы занялись любовью. Ее прекрасные алые губы были для меня, как сладкий сотовый мед. Мы смотрели друг другу в глаза, и это заполняло мое сердце приятными теплыми чувствами. Было так хорошо! Я чувствовал себя на вершине горы, где нет ничего, кроме чистого воздуха, который был в тот момент насыщен необычайной страстью. Я смотрел на ее тело, облаченное в сатиновый халат, когда она заходила в душевую. Потом из густого пара я взглядом выхватил ее, как фею из прекрасного и сказочного Изумрудного города. Я восхищался ею, я желал ее.
– Это же совсем неплохо.
– Да, это неплохо. Тьфу ты, это даже очень хорошо, но… но… в каждую секунду все может измениться, вкусы могут поменяться, и тогда все сладкое станет горьким. Наше счастье рухнет, и гармония будет убита, а краски стерты вместе с сегодняшним утром. И вот этот фактор всегда пугал меня.
– Фактор?
– Потерять это все к едреной матери! Этого я боялся и боюсь! Я настолько люблю все это, что завишу от этого. И эта зависимость мне не по душе. Вот я и пытался убедиться… если хочешь, доказать себе, в конце концов, что есть и другие возможности для счастья, альтернативы этому эквилибриуму. Что все не замыкается на ней! Ах, как это глупо, Боже! – Максим шлепнул себя ладонью по лбу. К горлу подкатил комок соленой горечи и досады. – Я… я просто иногда встречался с другими… лишь для того, чтобы углядеть в них ту потенциальную возможность, которая бы привела меня вновь к этому эквилибриуму, если бы вдруг все расстроилось с Ксенией, краски поблекли бы. Глупо! Знаю, что глупо! Глупо, глупо…
