Рано утром приехал шарабан из городской дезостанции. Каморку Габо продезинфицировали карболкой и забили досками. Воспользовавшись моментом, пока санитары сновали взад и вперед с баллонами, Знаур проник во флигель.
Одноглазый вернулся поздно ночью, немало выпив, и теперь спал крепко.
Знаур ступал так тихо и ловко, словно пробирался по осыпающемуся склону над пропастью. Недаром он вырос в горах. Но мальчик волновался. Никогда ему не приходилось красть. «Если проснется, скажу, хозяйка послала за книгой» — придумывал он на ходу.
Знакомый браунинг оказался в книге как раз рядом с головой спящего Шувалова. Смельчак сунул его за пазуху черкески и выскользнул на улицу.
«Скорей, скорей, скорей…» — твердил он про себя, хотя знал, что Шувалов сам прячется от людей и не бросится разыскивать свое оружие.
«Во что бы то ни стало надо найти Костю и Ахметку, — думал Знаур. — Показать им пистолет, рассказать обо всем и вместе идти к главному красному комиссару…»
Расспрашивая у прохожих, где детский дом, Знаур добрался до здания бывшего офицерского собрания. Здесь и располагался приют для сирот. Дежурный из демобилизованных солдат ничего толком не знал, зато сам проявил немалое любопытство — кто такой Знаур, где его отец, мать, почему он ищет своих товарищей именно в детдоме, — словом, клонил дело к тому, чтобы самого Знаура задержать как беспризорного.
Улучив момент, Знаур убежал.
В конце Александровского проспекта, возле полуразрушенного памятника Золотого Орла в честь русского солдата Архипа Осипова, взорвавшего занятую турками крепость, стояли навытяжку два часовых-красноармейца. Из парадного то и дело выходили военные с новыми блестящими кобурами на поясах.
— Дядя, как найти главного комиссара? — спросил одного из них — коротенького и, как показалось Знауру, очень похожего на кота, который жмурится от яркого света.
— А по какой надобности?
— Очень важный дэло, дяденька…
— «Важный дэло…» Пойдем-ка со мной. Я есть помощник главного комиссара. Расскажешь мне, а потом пойдем к главному.
Знауру вдруг показалось, что он уже встречал этого низенького человека и слышал его голос, но где — вспомнить не мог.
Вместе с ним он вошел в маленькую комнату, на двери которой успел прочесть: «Начканц». На некрашеном столе лежали папки, в углу комнатки стоял маленький несгораемый шкаф. На столе — огромный чернильный прибор из черного мрамора с бронзовой феей, летящей куда-то с письмом в руках. Начканц уселся в кресло и сказал тоненьким голоском:
