— Запоминай, Андукапар, кто, по мнению Салтыкова, властвует над нашими думами: «Негодяй — властитель дум современности. Породила его современная нравственная и умственная муть, воспитало, укрепило и окрылило современное шкурное малодушие… Ограниченность мысли породила в нем наглость; наглость, в свою очередь, застраховала его от возможности каких-либо потрясений…»
Сел на кровать, положил журнал на колени.
— Только теперь я понял по-настоящему Салтыкова-Щедрина. Какая благородная смелость! Вот у кого надо учиться!
На добром лице Андукапара под нависшими бровями хитро сузились глаза.
— Хорошо, Коста. Но всякое подражание этой сатире неизменно ведет в Сибирь…
— Почему же?
— Один умный человек говорил так: «Михаил Евграфович Салтыков сослан в Калугу, а подражатели его, пожалуй, поедут дальше». У него ведь громкое имя и к тому же особый дар делать двустороннюю вывеску — явную и скрытую. Он умеет прятать кое-что между строчками. А ты?
— Правду говоришь. «История, одного города» — великолепная сатира на всю русскую монархию. Но… знаешь что? Я не пойму — вы как будто бы все сговорились и прочите мне ссылку. Приятель мичман то же самое вещал…
— Потому, Коста, что мы любим тебя, как родного брата, и желаем, чтобы ты поехал из академии в Рим на казенный счет, а не в Сибирь…
— Тоже на казенный счет?!
Друзья рассмеялись.
— Покажи, Коста, что рисуешь, — попросил гость.
— Да вот, те же «Дети-каменщики»…
Снял белую простыню с неоконченной картины.
— О! — воскликнул в восторге Андукапар. — Какие глаза у собаки! Как у человека. Мальчишка с молотком в руке хорош. Голопузый тоже симпатичный. Это где-то в наших краях — точно! Клянусь аллахом, картину можно за триста рублей продать. Вот тебе и капитал на учение.
Андукапар помолчал, продолжал смотреть на картину.
— Так. Значит, собака с человеческими глазами — добрый и верный друг. Понятно. А там вдали кто с палкой? Кажется, нищий. Неподалеку удобная коляска какого-то местного богатея. Правильно я прочитал твою мысль?
— Почти так…
— Ну, а что пишет наш молодой поэт Коста?
— Начал поэму «Чердак», да что-то не получается…
Коста достал с полки тетрадку. Андукапар подвинулся к свече, открыл наугад, прочитал шепотом несколько строк.
— Кто у тебя так зло говорит о Петербурге?
— Мой герой — Владимир. Тут он даже спорит с Пушкиным. Пожалуй, уберу. О столице — вот здесь…
Хетагуров открыл сильно исчерченную страницу, прочитал с чувством:
В священном безмолвье стояла столица
