— Вот это дело! — одобрил взводный. — Такой обычай мы возьмем у старой армии.
Когда командиры ушли, Ахмет излил свои чувства.
— Ну теперь пускай попадет на мой глаза разный белогвардейский свинья, — задиристо говорил он, глядя в сияющий канал ствола, — газават[46] будем делать…
— Самим надо проситься, а то досидимся, пока ни одного живого беляка не останется… — недовольно заметил Костя.
После ужина Пелла Мильдзихов читал бойцам местную газету «Рабочая власть».
Костя Коняхин ушел на кухню чистить картошку, Знаур и Ахмет остались слушать.
В передовой статье — «На Врангеля!» — давались выдержки из письма ЦК партии всем партийным организациям России.
— «В ближайшие дни, — читал командир взвода, — внимание партии должно быть сосредоточено на Крымском фронте. Мобилизованные товарищи-добровольцы должны отправляться на Юг. Последний оплот контрреволюции должен быть уничтожен…»
— А разве мы поедем в Крым? — удивился Ахметка.
— Нам и здесь хватит работы, — ответил Пелла, — пока армия повстанцев существует.
Знаур слушал взводного и думал: «Баделята сделали несчастной и обездоленной его мать…» Самые первые кунаки баделят и алдаров — заговорщики из дома Дзиаппа и их заморский гость мистер Стрэнкл — готовят удар кинжалом в спину… Кому? Лучшим друзьям Знаура, тем, кто ни разу не назвал его презрительным словом «кавдасард».
Поскорей бы свести счеты с этой породой, — Знаур представлял себя в сражении с новым карабином в руке, — а потом приехать в Москву, к дяде Северину, и сказать: «Простите нас, дядя Григорий, за то, что убежали из детдома на войну. Зато мы нашли кровников Советской власти и спалили в огне плетень из ядовитых змей…»
Командир взвода закончил чтение. Наступившая тишина в казарме заставила Знаура очнуться.
Дежурный объявил, что по распорядку дня — личное время красноармейца. В этот час бойцы обычно писали письма домой.
Ахметка тронул Знаура за плечо.
— Если бы у меня была мать, ты написал бы ей от меня письмо?
— Написал бы, раз ты сам не умеешь.
— Верно, я совсем плохо пишу. Клянусь аллахом, мать очень радовалась бы, если бы получила письмо от меня. Но ее нет, она умерла, когда я родился. А отца убили на большой дороге: он был абреком… Давай напишем тете Хадзи письмо! Да?!
«Хороший друг, этот ингуш», — подумал Знаур и ответил:
— Письмо моей нана? Ты правильно сказал. Напишем.
— Костю тоже подпишем в конце. «Салам тебе, нана, от двух друзей Знаура — двух его братьев»…
Ребята пошли к ротному писарю за бумагой.
