«Вашим ответом я доволен. Вы еще раз напомнили, до какой низости я опустился. Да, я уверен, что буду человеком, но это пятно в моей жизни ничем не сотрешь. Разрешите писать вам в год одно-два письма, хочется описать, что сделает с моей жизнью лагерь. О своем деле я не напомню никогда. Работаю добросовестно, нарушений нет. С первого сентября иду в школу, в десятый класс, — все силы на учебу. Не могу описать, но еще раз хочу сказать, что ваш ответ пришелся мне по душе. Благодарю. Желаю всего хорошего».
Но парень не сдержал слова, он написал мне не через год, а через месяц.
«Работаю слесарем-монтажником, ребята-товарищи выбрали меня в совет коллектива отряда, работаю хорошо, норму перевыполняю, нарушений нет. В свободное время читаю художественную литературу: Чехова, Бальзака, Горького. Что вы посоветуете еще прочитать? Напишите».
Что же, значит, получается? Гнев во имя добра, оказывается, тоже добро. Первое письмо, по существу правильное, ничем не обидное, но формальное и сухое, вызвало у человека упреки и взрыв отчаяния, а второе, очень строгое, суровое, жесткое, звучащее почти как приговор, но написанное от души, привело совсем к другим и совершенно неожиданным результатам: у парня «прорезался характер».
А в этом самое главное, самая основная цель воспитания, его, как говорилось выше, критическая точка — «искра́», пробуждение нравственной личности. Это же является и необходимейшей составной частью нашего, социалистического гуманизма: не только жалеть и не просто жалеть, успокаивать или прощать, но и требовать, хотеть и вызывать в нем, в самом человеке, «хотение» быть лучше. Это значит, что, может быть, и жалея его в случаях нужды, помогая и поддерживая, всемерно в то же время развивать собственные силы человека, его собственную духовную активность, его собственное устремление «вперед и выше», к горящему перед ним коммунистическому идеалу.
Одним словом, наш социалистический гуманизм — не просто любовь к человеку, любование человеком, это борьба за человека и, с другой стороны, борьба человека за самого себя и, следовательно, за то общество, частью которого он является. Существует ли человек для общества или общество для человека — для нас так вопрос не стоит. Нет общества без индивида, и нет индивида без общества, один от другого зависит, и один другого обусловливает. Счастье одного зависит от благополучия другого, и наоборот. Социальные обязанности личности предполагают и моральную ответственность общества за благо и развитие каждой индивидуальности, а развитие индивидуальности означает, в свою очередь, внутреннее обогащение коллектива. Нравственный человек в массе своей может формироваться лишь в условиях разумных человеческих отношений, общественных норм и установлений, а общественные отношения и институты не могут быть нравственными без активных моральных усилий личности. В условиях социализма личности предоставлен большой и все расширяющийся простор, и именно на это, на дальнейшее расширение ее творческих, общественных возможностей, и должны направляться ее нравственные усилия. Всякое же уклонение, уход, отход от этих ее общественных задач будет уступкой индивидуализму, будет ли это его активная форма — преступность или пассивная — обывательское равнодушие и эгоизм, когда, как выразился один из героев Достоевского, пусть весь мир провалится, а мне чтобы чай пить.
