Потом уже буржуазия стремилась приспособить гуманизм, сделать его соответствующим своей классовой сути. Человека она превратила в отдельный, независимый от общества, эгоистический индивид, гуманизм — в культ этого индивида, а индивидуальность — в индивидуализм, она привела человеческую мысль к социальному атомизму. Все это нашло свое оправдание в целой философской концепции. «Единственный и его собственность» — так назвал свою книгу Макс Штирнер.
«К чему сводится мое общение с миром? Я хочу наслаждаться им, и поэтому он должен быть моей собственностью, я хочу завоевать его. Я не желаю ни свободы, ни равенства людей. Я хочу только моей власти над ними, хочу сделать их моей собственностью, способной дать мне наслаждение… Мое общее с миром состоит в том, что я наслаждаюсь им, пользуюсь им для моего самонаслаждения».
«Кто не за меня, тот против меня», «для меня ничего нет выше меня», «власть — это я сам, я — властен, я — обладатель власти», «власть и сила существует только во мне, властном и сильном» — вот основы этой совершенно законченной идеологии эгоизма.
Отсюда — прямой переход к Ницше с его человеконенавистнической философией сверхчеловека, стоящего «по ту сторону добра и зла». «Жизнь и есть жажда власти… Жизнь по существу своему присвоение, нанесение вреда, насилие над чуждым, над более слабым, подавление, жестокость, навязывание собственных форм…» Это — философия презрения и ненависти, презрения к человечеству и ненависть стоявшего над всеми сверхчеловека ко всем низшим, составляющим толпу. Самого Ницше эта философия привела к убийственному одиночеству, отчаянию и в конце концов к безумию, а класс, воспринявший эту философию, — к такому же массовому безумию фашизма и развязанной им кровавой войне.
Передовая человеческая мысль пошла по другому пути, по пути дальнейшего роста, формирования, углубления и обогащения нравственного, именно гуманистического идеала и вместе с тем — по пути распространения гуманистических идей вширь, среди народных масс, среди все новых и новых общественных слоев. Трудно сказать, какие из этих направлений важнее — «ввысь» и «вширь», — но все это вместе связано и обусловлено.
Все это сказалось и на развитии литературы, которая по-своему отражает общественные процессы и идеалы и для которой человек всегда является центральной фигурой. Поэтому естественно, что именно к литературе придется чаще всего обращаться в нашем разговоре.
Если взять, например, нашу русскую литературу, то после многострунного, очень богатого и, казалось бы, всеобъемлющего гуманизма Пушкина появляется Гоголь со своим Акакием Башмачкиным и Макар Девушкин Достоевского, творчество Толстого, Некрасова, Короленко и затем, если взять самые общие вехи, Ванька Жуков Чехова и, наконец, Горький со своими совершенно новыми героями и проблемами. Пока это развитие гуманизма «вширь» идет в рамках классового общества, за счет расширения своей социальной базы: все новые и новые общественные слои вовлекаются в сферу влияния и роста гуманистических идеалов, и в этом отношении Горький является несомненной и своего рода эпохальной вершиной. Он безгранично расплеснулся «вширь», черпнув жизнь до самого дна человеческого общества, захватив в сферу своего внимания, влияния, познания и любви самые низшие слои этого общества.
