В нашем классе была еще одна соня — хорошенькая Габриэла с длинными локонами. Ее родители держали трактир, и девочка до поздней ночи помогала им мыть рюмки, а во время уроков сладко спала. Пани учительница просила ее родителей зайти, но те не стали себя утруждать. А так как учительница не оставляла их в покое, просто перевели дочь в другую школу.
Пани учительница не горевала, неприязнь наших родителей ее не трогала, она снова и снова бросалась в бой. В ущерб учебе она тратила время на воспитание, учила нас правильно ходить, объясняла, сколь опасно цепляться к идущему транспорту, советовала одергивать жестоких извозчиков, не давать им бить лошадей, скользящих на гололеде или тянущих в гору (поди попробуй!), не кидать кожуру от бананов на землю (девчонки подталкивали друг друга и вертели пальцем у виска), учила нас есть вилкой и ножом, объясняла, с какой стороны нужно идти возле взрослого человека, и целую кучу прочих вещей, а также заполнять анкеты, бланки, сдавать посылку, писать письма.
— Что ты вертишься вокруг меня? — злилась мама, когда я по инструкции пани учительницы обходила ее со спины, поступая таким образом в соответствии с правилами хорошего тона.
— С ума спятила, что ли?
Моим одноклассницам доставалось, когда они делали на улице замечания взрослым, чтобы те не плевали на землю, сморкались только с помощью носового платка, не бросали бумагу и окурки на землю, я же этой миссионерской деятельностью никогда не увлекалась, у меня не было склонности к подвижничеству. Мы с пани учительницей не испытывали симпатии друг к другу, но отношения в общем-то были хорошими. Мне думается, что мы очень быстро раскусили друг друга и избегали открытых стычек. Мы столкнулись лбами совершенно случайно. Пани учительница куда-то на минутку вышла, и мы сначала выглядывали из класса, потом, осмелев, подняли беготню в тихом коридоре.
В наказание нас оставили после уроков; тех, кто извинялся, пани учительница отпускала. Просить прощения мне было отвратительно. Я молчала. Наконец мы остались вдвоем. Долго сидели, каждая на своем месте. Пани учительница на кафедре, я — за своей партой.
— Ты не извинишься?
Я молчала.
— Мама будет беспокоиться.
Я пожала плечами. Ведь не по моей же вине меня держат в плену.
— Если извинишься, можешь уйти.
Ни за что.
За учительницей наконец зашел муж. Я его знала, он часто встречал ее, иногда даже сопровождал нас на прогулках. Они очень любили друг друга, до старости ходили под ручку и смотрели друг другу в глаза.
