Алтынбек резко перебил Маматая: сейчас для него главное было не только не дать говорить ему, но и убедить присутствующих в предвзятости и безосновательности маматаевских суждений.
— Говори конкретно, к чему эти голословные обвинения.
Послышались и из зала выкрики:
— Говори, Маматай.
— Правда, должны же мы знать, в чем дело.
— Характер ему Пармана-ака не нравится!
— Да тише вы все! Маматай совсем растерялся:
— Не о характере говорю, а об отношении к людям! Равнодушный он, вот что!
По рядам пронеслось волнение: передние оглядывались, а задние ряды тянули шеи, чтобы взглянуть на Пармана-ака новыми глазами. Под Парпиевым жалобно и тревожно заскрипело кресло, но сам он был, как всегда, невозмутим.
Тем временем Алтынбек пытался перекричать возникший шум:
— Партия призывает нас с уважением относиться к людям и в труде и в быту. А что мы сейчас видим? Молодой инженер, без опыта, без заслуг, хочет втоптать в грязь авторитет нашего старейшего, заслуженного мастера!.. Неслыханно!.. И все это происходит в общественном месте, в присутствии, можно сказать, целой фабрики.
Маматай сокрушенно махнул рукой и сошел с трибуны.
По предложению Кукарева обсуждение кандидатуры Парпиева было перенесено на заседание парткома. И все разошлись, взбудораженные и усталые, кто на смену, а кто к домашним делам.
В общежитие Маматаю идти не хотелось. Он медленно брел по центральной улице города, хотел заглянуть в кинотеатр, но сеанс уже начался, а до следующего долго. Парень был очень недоволен собой, своим опрометчивым, неподготовленным выступлением. Ну и чего он добился? Дал повод увертливому Алтынбеку у всех на глазах посмеяться над ним? Раз не смог напрямую сказать, так, мол, и так, обманул девушку, бросил с ребенком; если такой принципиальный, то нечего было и на трибуну выходить! Люди, конечно, ничего не поняли, не поверили… Алтынбек не промах, вот ведь как завернул! Растоптал, мол, честь аксакала при всем честном народе!.. Успокаивало лишь то, что Парман все-таки в списке не остался, что все еще можно поправить…
* * *
Когда озабоченный Алтынбек появился у Парман-ака, тот спокойно, как всегда обложившись пуховыми подушками, отдыхал поело плотного ужина. Саяков, как ни приглядывался, не подметил ни малейшего следа волнения или огорчения на его широком, гладком лице, а если что и промелькнуло на нем, так только то, что его побеспокоили не вовремя не дали вздремнуть.
Первым заговорил Алтынбек:
— Ну, кажется, все уладил. Был у начальства. Думаю, удастся замять. Многие выступят за тебя, Парман-ака. — И обиженно добавил: — А вам, я вижу, хоть бы что…
