Маматай, конечно, пообещал зайти. Сейчас же он очень торопился к своему другу Мусабеку.
— Он в нашем цеху, — сообщил о Мусабеке Пулатов. — В токари мечтает податься. Вот я и забрал его к себе в механический.
— Дельно поступил, — похвалил Маматай. — А то мог бы удрать обратно в деревню, ведь половина его души всегда была там.
Маматай сегодня впервые переступил порог первого цеха. И с правой, и с левой стороны длинного зала стояли новые, последних марок машины, тянулось длинное суровье с такой быстротой, что движения было совсем не заметно. Пройдя через первую машину, пропитавшись химической жидкостью, отмывалось суровье от клея, и уже в следующей оно прополаскивалось в перекиси водорода, приобретало белый-пребелый цвет. Потом утюжка, окраска, нанесение рисунка — и материал готов, хоть тут же в магазин. От волокна до ткани — полкилометра пути.
Каипов торопливо шагал по длинному пролету, успевая все заметить на ходу. Машины были ему знакомы еще по ташкентской практике. Только люди, стоявшие у станов, были ему незнакомы. Они не обратили никакого внимания на молодого инженера.
В цехе по-прежнему царил мощный гул от работающих моторов и сильной вентиляции.
Чуть ли не в самом конце зала нашел он своего друга Мусабека, приземистого, с вздернутым носом, загорелого паренька, увлеченно склонившегося над станом. Маматай тихо подошел к нему и остановился. Сквозь неукротимый гул фрезерных станков трудно было расслышать шаги Маматая. Мусабек работал ловко и старательно, не отвлекаясь ни на минуту. Кусок металла в его руках, коснувшись «лезвия» станка, как мягкая древесина, отбрасывая маленькие спирали стружек, постепенно обретал форму. Натруженные большие руки Мусабека ловко держали деталь, то и дело легко переворачивая ее.
Маматай легко ладонью коснулся плеча друга. Тот сразу оглянулся, остановил станок, как всегда, широко улыбнулся и, смешно наморщив нос, обнял Маматая.
— Ты вот, друг, вернулся инженером. А я тоже не сидел сложа руки, как видишь. Моя цель — освоить в совершенстве фрезерный станок, — Мусабек задумался на мгновение. — Мое дело по душе мне, и, сам знаешь, оно — нужное…
— Ты молодчина, Мусабек.
* * *
Бригада Пармана прославилась на комбинате как одна из передовых, а его портрет давно уже красовался на доске Почета. С ним самим Маматай встретился на второй день своего приезда. Руки у него были в солидоле, и он вместо приветствия подтолкнул Маматая в бок локтем, мол, держись! И как ни в чем не бывало продолжал свою работу.
