Вошла с кухни Зейне, не глядя на Маматая, поставила горячий чайник на стол.
— Зейне, — обратилась к ней ласково Шайыр, — тебе ведь рано завтра вставать, так ты ложись на кухне.
Девушка тихо кивнула головой и так же тихо вышла.
Маматаю стало не по себе, он неловко, не зная, куда себя девать, топтался на месте.
Шайыр включила проигрыватель: комнату заполнила чарующая, немного грустная мелодия. Откинувшись на спинку стула, хозяйка дома закрыла глаза, покачивая головой в такт музыке, низким, грудным голосом стала подпевать, казалось совсем забыв о госте.
А Маматай все больше и больше сокрушался: «Ну зачем ты здесь, Маматай? И что подумает эта девчонка? Что, мол, здесь на комбинате все такие, как он и Шайыр…» И тут же сам себя успокоил, мол, что ж тут плохого, зашел выпить чаю.
Шайыр наконец уменьшила звук проигрывателя, погасила верхний свет и включила ночник, медленно стала раздеваться. Увидев, что Маматай застыл, с испугом глядя на нее, Шайыр подошла к нему, и ловким, кошачьим движением прижала его голову к своей груди.
— Что ты, миленький ты мой… теленочек мой, — пылко зашептала она ему в ухо. — Ну кто же ты, если не теленочек? А? Неужели тебе не хочется приласкать твою желанную… Она ведь рядом с тобой… Ждет…
Маматай решительно отвел руки женщины.
— Шайыр, ты что? За дверью ведь девочка!..
— Ну и что же? — недовольно возразила она. — Что же я теперь из-за нее должна в святые записаться?
Подойдя к постели, она вдруг покачнулась и с легким стоном опустилась на кровать.
— Иди ко мне, — нежно выдохнула она.
Маматай готов был провалиться сквозь землю.
— Нет, Шайыр! — твердо сказал он. — Ни к чему все это…
Шайыр медленно поднялась с кровати и, подойдя к нему, со всего размаха ударила его по щеке — раз, еще раз… Опомнившись, он сильно стиснул ее руки, и та по-бабьи громко и отчаянно заплакала. Маматай окончательно растерялся: уйти ли, обидевшись, или, несмотря ни на что, успокоить эту несчастную, одинокую женщину.
Шайыр подняла голову и хрипло сказала:.
— Ты… ты самая последняя из всех… сволочь!.. Изображаешь из себя, что ты ни при чем… У тебя, видите ли, есть гордость, и у меня она есть, слышишь, теленочек ты мой!..
— Шакин, ради бога, скажи, что с тобой? — как можно мягче спросил Маматай, он впервые обратился к ней уменьшительно-ласково, как к ребенку.
— Ненавижу всех, — может быть, от этого еще сильнее разрыдалась Шайыр. — Еще один, такой же, как ты, ходит по земле, будь он проклят!.. Исковеркал мне жизнь…
