— Спрашивал уже. Тебе-то что от этих новостей, — лениво защищался от натиска Батмы Парман-ака.
— Послушай, неужели тебе все равно, неужели не интересно, как живут земляки? В конце концов, ты ведь тоже жеребенок из того же табуна.
— Ну и что ж? — Пармана было невозможно ничем пронять.
— Вот наказание божье! — снова подступалась к нему Батма, чтобы расшевелить наконец эту дремотную глыбу. — Вот уж вправду говорят люди: «Горсть земли от сородича равна слитку золота». Сколько раз я тебе говорила и еще раз повторю, если бы не Алтынбек, кому бы ты был нужен!
— И с ним и без него я свою, норму выполняю.
— Алтынбек-ака бывает у вас? — удивился Маматай.
На оплывшем жиром лице Пармана появилось подобие улыбки:
— Заходит. Рюмочку другую пропустим, потолкуем о том о сем.
Возвращаясь поздним вечером домой, Маматай шел словно в забытье. Ночь была тихая. Крупные звезды над городскими фонарями были почти не видны. Редкие прохожие спешили по пустынным улицам, стараясь быть на свету, да изредка последние автобусы, взвизгивая шинами на повороте, на большой скорости проносились мимо.
Маматай шел и думал о Пармане: «Может быть, так и нужно жить, отступившись от всего, что не касается лично тебя, не вмешиваясь ни во что. Да, но тогда только и останется лежать грудой мяса на диване… Ведь и говорить ему поэтому не о чем — увядшее сердце неразговорчиво. Нет, — усмехнулся Маматай, — нет, такой участи я себе не желаю».
* * *
С каждым днем Маматай все больше и больше втягивался в ритм своей несложной, но требующей терпения и сноровки работы. Он стал выполнять норму, а в удачливые, вдохновенные дни и перевыполнять. А однажды даже поймал себя на мысли, что неплохо бы начать соревноваться с кем-нибудь…
Дни шли за днями, а Маматай шаг за шагом все уверенней чувствовал себя среди таких же, как он, смесовщиков и чистильщиков.
Однажды после выходного дня Маматай пришел за полчаса до смены. В цехе было тихо. И он остановился в недоумении, не сразу поняв, почему не работают станки. Но тут же увидел, что в противоположном конце цеха идет собрание: кто устроился на сдвинутых скамейках, собранных со всего цеха, кто стоял, облокотившись на корпус остановленной машины. Здесь же длинный стол, покрытый старым, лоснящимся куском красного бархата. За столом сидели несколько человек, из которых Маматай узнал Ивана Васильевича Кукарева и пожилого, с косящими глазами старшего мастера Калыка.
Рядом со столом стоял низкорослый, с тщательно прилизанными волосами главный инженер комбината Черикпаев и что-то взволнованно говорил собравшимся.
