Отец не поймет, что она не могла больше выносить ревнивых дерзостей графа, властных указаний свекрови, противных правилам и привычкам, сформировавшимся в ее родном доме. Она ушла из дома графа к любимому человеку, который духовно близок ей. Вместе с ним ее ожидает чистая жизнь, полная сложных духовных исканий счастья, творческого труда. Может, Алексей Бостром — это ее Инсаров! Быть такой, как тургеневские героини, смелой, решительной, бескомпромиссной — вот о чем она мечтала всю свою сознательную жизнь. Алексей Бостром поможет ей найти себя в творчестве. Как интересно он говорил о равноправии женщин, о свободах, о религии. А дети? Неужели она их больше не увидит никогда? Как хорошо стала учиться Лиля, какие у нее замечательные способности. Уже сейчас в диктантах не допускает ни одной ошибки. А как Саша стал крепнуть и развиваться от гимнастики, становиться веселее, от прежнего уныния не осталось и следа. А Стива? Настоящий озорник, чуть недогляди, сейчас же напроказничает. Как-то заходил к ним ее родственник Борис Тургенев, и вдвоем они наблюдали за тем, какие штуки выделывал Стива с Сашиным кивером, — чуть не до колик хохотали. И неужели?.. Как жизнь сложна и запутана. Сколько в ней неразрешимых противоречий. Сразу все померкло в ее глазах, стало страшно и постыло.
В эти дни тяжелых раздумий Александры Леонтьевны в Николаевск часто приходили письма отца, матери с упреками, со слезными мольбами вернуться к исполнению своего супружеского и материнского долга, а потом до нее стали доходить слухи об угрозах графа Николая Александровича убить Бострома. Казалось бы, она достигла желанного; ушла к любимому человеку, но она не была счастлива. Она испытывала сложные, противоречивые чувства, которые возникали в ней при воспоминаниях о детях, так еще нуждавшихся в доброй материнской ласке, и о родителях, переживавших ее уход от мужа как чудовищный позор, несмываемым пятном легший на весь их древний дворянский род, да и к мужу она все еще питала какую-то необъяснимую с точки зрения здравого смысла привязанность, видно, ту самую, какую обычно испытывают женщины к предмету своей первой любви. В это время она вспоминала только самое лучшее, светлое, радостное, что она получила от совместной с ним жизни, отгоняя прочь все дурное: унижения, грубую подозрительность ревнивого мужа, мелкие ущемления ее гордости со стороны свекрови, властной и капризной Александры Васильевны. Все это она отбрасывала, мучительно переживая разлад в собственной душе. А ведь все было так ясно, твердо, незыблемо, когда она собралась и ушла к любимому человеку. Сейчас все сложно, туманно, запутанно, а главное — пусто на душе. Нет той радости, счастья, безоглядной ясности, о чем так страстно мечтала и чего так нетерпеливо ждала. А граф продолжает бомбардировать ее письмами, умоляя вернуться и забыть всё плохое, мерзкое в их жизни, обещая наладить их жизнь совсем по-другому, где не будет ни подозрений, ни бессмысленной ревности, ни кутежей и беспардонных выходок. Граф ничуть не кривил душой, признаваясь ей в своем желании нравственного обновления и возрождения. Он и на самом деле так думал. Он много пережил, мучился и страдал. Он все, казалось, осознал. И она сдалась.
