Трудно сказать, действительно ли Дзилли заслужил столь высокую оценку риска, хотя точность расчетов 70 % явно невелика для того, чтобы вердикт программы перевешивал в суде другие обстоятельства.
Дело Дзилли широко комментировалось в СМИ, но это только одно из многих подобных дел. В 2003 году Кристофер Дрю Брукс, 19 лет, вступил в половую связь с четырнадцатилетней девочкой по обоюдному согласию, и суд штата Вирджиния судил его по обвинению в совращении несовершеннолетней. В таких случаях директивы по назначению наказания предписывают тюремное заключение сроком от семи до шестнадцати месяцев. Но была принята во внимание оценка риска (на этот раз вычисленная в другой программе, не в COMPAS), и рекомендованный срок скорректировали — подняли верхний предел до двух лет. С учетом этих обстоятельств судья приговорил Брукса к полутора годам тюремного заключения>[113].
Дело здесь вот в чем. В данном случае основным фактором при расчете риска рецидива был возраст обвиняемого. Юный возраст Брукса, которого судили за преступление на половой почве, оказался для него минусом, хотя на самом деле это означало, что он и его партнерша были почти ровесниками. Вот если бы ему стукнуло 36 — то есть он был бы на 22 года старше той девочки, — программа рекомендовала бы вовсе не отправлять его в тюрьму>[114].
Не в первый и не в последний раз люди предпочли мнение компьютера своему собственному. Спрашивается, что можно с этим сделать? Верховный суд Висконсина имеет мнение на этот счет. По поводу угроз, которые несет в себе чрезмерное доверие судьи программе COMPAS, было вынесено резюме: “Окружным судам, использующим программу COMPAS для оценки рисков, следует действовать по своему усмотрению с учетом личности каждого обвиняемого”>[115]. Впрочем, Ричард Берк считает такой подход излишне оптимистичным: “Суды, и особенно судьи, которых избирают граждане, стараются избегать ошибок. Алгоритм позволяет им сократить объем работы и снять с себя лишнюю ответственность”>[116].
Есть еще вот какой вопрос. Если алгоритм включит кого-нибудь в группу высокого риска и судья лишит этого человека свободы, мы никогда не узнаем, насколько точен был прогноз. Взять хотя бы Дзилли. Возможно, он совершил бы насильственное преступление. А возможно, и нет. Возможно, клеймо опасного преступника и отсидка в тюрьме штата повлияли на всю его дальнейшую жизнь, и, если бы было принято досудебное соглашение, его судьба сложилась бы иначе. Мы не можем проверить машинные прогнозы, поэтому не можем знать, был ли прав судья, когда принял на веру оценку высокого риска, мы так и не знаем, кем был Дзилли — Дартом Вейдером или Люком Скайуокером.
