– Ты моя жена, и я за тебя отвечаю.
Эти слова стали припевом нашей совместной жизни. Джулиус злился, ругался, но отнесся к опекунству очень серьезно, даже слишком.
Когда мы подъехали к владениям мужа, стало очевидно, что он далеко не самый бедный из жителей Тритари. К его особняку вела почти километровая гравийная дорога. Алтавия перенаселена, поэтому большинство дорог подземные или надземные. Только очень богатые могут позволить себе такую роскошь, как сад.
Гравий щелкал под колесами, отсчитывая десятки симметричных деревьев по сторонам дороги. За ними – поля, гладкие и строгие, полностью соответствующие характеру моего случайного мужа. Кое-где виднелись неровности, намеки на холмы, но даже они, казалось, сглаживались под суровым взглядом Джулиуса. Объехав вокруг огромной клумбы, влажной и рыхлой от растаявшего снега, водитель остановил машину у подножия белоснежной лестницы. Мрамор, если не ошибаюсь. Фигурные светильники на перилах, идеальная белизна ступеней – и я в больничном наряде. Никак, ну, никак не вписываюсь в идеальность окружения.
Я еще не видела дом, но уже знаю, что не впишусь в него, как и в весь идеальный мир Джулиуса. Я ошибка, шероховатая неровность, неподходящий предмет в идеальном интерьере его жизни. Что заставило его жениться на безумной незнакомке?
По мраморной лестнице должны подниматься короли, звезды, магнаты, а не я. Слишком длинные больничные брюки волочатся по ступеням. Джулиус идет впереди меня, чуть повернув голову, будто ожидает, что я перемахну через перила и сбегу.
После долгих больничных дней тридцать мраморных ступеней вызвали одышку, но тем не менее на последнем повороте лестницы я задержала дыхание. Дом великолепен, белоснежный, с огромными окнами и разнообразием изысканных колонн. От главного здания в стороны разбегаются галереи. Строгая роскошь, дарящая ощущение тепла от обилия мягкого, желтоватого света, льющегося наружу.
– У тебя потрясающе красивый дом!
Если не ошибаюсь, это первая приятная фраза, сказанная мною мужу.
Он не ответил.
– Этот дом принадлежит семье Росси уже почти три века, и молодой хозяин относится к нему с заботой и уважением, – прошептал водитель, пыхтящий за моим плечом.
Джулиус нахмурился, приказывая ему замолчать.
– Чьей семье? – не успев подумать, спросила я.
– Твоей, дорогая жена! Напомню, что теперь тебя зовут Анна Росси, – язвительно подсказал муж.
Прислуга отреагировала на мое появление с любопытством и неодобрением. Они дружно переводили взгляд с больничной одежды на закрученные на макушке волосы и обратно.
