— Я не знаю, что сейчас происходит в моей жизни, пытаюсь разобраться, но это сложно. И сегодняшний вечер, боюсь, не даст мне ответов. Вдруг будет хуже? Вдруг кто-то что-то да скажет про моего отца или мать, про меня и…
— И? — Спрашивает Сара, когда я замолкаю и закусываю губу, не смея продолжать.
— Если там будет он? Я… я не знаю, где он и что с ним сейчас. Я не читаю газеты, не знаю последствий, ничего не знаю. Реакции от той статьи и что было дальше. Боюсь, так боюсь, что это причиняет боль. Необъяснимую и острую. Я задыхаюсь, когда вижу его в своих воспоминаниях. Я… я боюсь, — признаюсь шёпотом, снова переживая эту тяжесть в сердце.
— В газете появилось опровержение того, что ты рассказала это втайне от него. Он не показывается на людях после конференции, которая прошла на следующий день после той ночи. Там он и сказал, что разрешил тебе выставить это фото и выложить правду о нём. Он вывернул всё иначе, чем «Канадский вестник». За тобой вины никакой нет, как и он признал, что состоял с тобой в отношениях, и это не касалось бизнеса. А то… ну про его увлечения оставил без комментариев, сказав, что у каждого в жизни должна быть тайна. И их право думать так, как они хотят. Сейчас о нём пишут газеты, но фотографий с каких-то публичных мероприятий нет. Да и по телевизору спрашивают, где он. Акции… его возросли. И… думаю, хватит. Много всего… и, сейчас он завидный жених Канады. Я слежу за этим, прости, — тихо отвечает Сара.
— Понятно, — выдыхаю я и облизываю губы. И хочется спросить больше, но не позволяю себе. Не желаю думать, что другой. Это всё тактика… его… против меня. Нет… не позволяй, нет… не возвращайся туда…
— Хотите пива? — Быстро спрашиваю я, вставая со стула, и вырываю свои руки из их. — А ещё есть… что-то вроде пищи быстрого приготовления. Марк купил, — нервно смеюсь, стараясь сдержать слёзы, которые уже скопились в глазах, — сейчас я достану. Ни разу не готовила. Даже плитой не умею пользоваться. Но попробую. Или может быть, закажем пиццу? У меня есть деньги, мне дал Адам в долг. Я…
— Мишель, — останавливает меня Сара вставая. А я уже достаю из холодильника эти упаковки с ужином.
— Не хотите? Тогда, может быть…
— Мишель, всё хорошо. Оставь эту ерунду в покое. Мы ничего не хотим, только успокойся, — тихим голосом произносит Амалия, и они подходят ко мне, забирая из рук еду, и складывают обратно.
— Я…
— Мы понимаем. Правда, понимаем, как болезненно любое воспоминание о нём. Воспоминания никуда не уйдут, пока ты не смиришься с ними. А чтобы это сделать, надо продолжать жить. Придёт время, и ты сможешь сама разобраться. Сейчас просто успокойся. Мы не будем больше о нём говорить, хорошо? Его нет. Никогда не было и не будет, — медленно говорит Ами, и они с Сарой, подводят меня к дивану и усаживают на него.
