Особенно в таком количестве и с такими намерениями.
И чего ему не сиделось на месте? Зачем он полез в разбойничью шайку? Будь она неладна, эта свободная жизнь!
Стража внизу продолжила обход, и Мартен осторожно выровнялся на гребне крыши. Она, бордовая при свете солнца, теперь сливалась под ногами. Он оглянулся на шесть маячивших за спиной силуэтов, закатил глаза и сделал шаг вперед. Кто-то опять чертыхнулся и едва не свалился вниз, но принц шел уже более осторожно, стараясь не клясть всех на свете и самому.
Наконец-то впереди показались слабые очертания узенького чердачного окна. Мартен соскользнул на узкое подобие подоконника, на котором можно было стоять разве что танцовщицам из любимого герцогского балета, и прикинул объемы.
Он-то пролезет…
— Николас, — обратился он к самому юркому и худощавому, — глянь, тебе нормально будет?
Николас сполз на самый краешек крыши, перегнулся через ее борт и коротко кивнул. Мартен еще раз прикинул размеры — нет, влезет, только чуть-чуть застрянут плечи, но ничего. Не впервой. Он никогда не считал себя чем-то вроде кота или циркача, но взламывать умел, правда, через раз. Дома иногда приходилось.
Жеан, толстоватый как для лазанья по крышам, только коротко покачал головой. В темноте это выглядело по меньшей мере странно, словно заколыхалось какое-то желе. Старина Пьеро весело хохотнул; вот он как раз мог просочиться в любую щель. Корден вроде бы тоже не возмущался, кажется, его устраивала и ширина проема, и то, куда он вел.
— Кто не пролезет, — на правах командира заявил он, — тот пусть по крыше сходит вниз и идет к деревьям. На месте встречи через пару часов. Мы будем со всем, что сможем унести. И с девкой.
С девкой! Мартен предпочел не выражать свое мнение вслух. Герцогская дочь — не тот объект, который удобно красть. Вот только кто-то накапал Кордену, что герцог за свою кровиночку душу готов продать сию секунду, лишь бы только с нею ничего плохого не случилось. Разумеется, и с какой-то ерундой вроде половины своего состояния он тоже с легкостью расстанется. Это ж единственная дочка! И с десятком артефактов ради этого тоже, так, тьфу — и отдаст! Логика разбойничьей банды Мартена поражала.
Но ему, как новенькому, предложили рассказать о том, на какое дело идут, уже почти на самой крыше, и отнекиваться оказалось поздно.
Он осторожно потянул за пластину, прикрывавшую чердачное окно изнутри, надавил на нее ногой — потому что скрючиться и рукой дотянуться до поема было невероятно, — и наконец-то пнул. Внутри что-то подозрительно громко загрохотало, и стража, словно по приказу, вскинула головы вверх.
