Выбор той или иной альтернативы решения белорусского вопроса непосредственным образом зависел от военно-оперативного положения на польско-советском фронте, ситуации внутренней истощенности польской и советской сторон для дальнейшего продолжения военной кампании. Эти факторы повлияли на итоге голосования в рядах польской делегации в пользу инкорпорационистской концепции решения восточного вопроса. На процесс определения конфигурации пограничной линии оказало влияние стремление советского руководства определенным образом уменьшить финансово-экономические требования польской делегации за счёт осуществления некоторых пограничных изменений (ректификации границы). Влияние польского местного населения (в первую очередь крупных землевладельцев) на ход определения линии разграничения, через направления петиций и делегаций к польским правительственным кругам, было незначительным и не принесло желанных итогов.
4.3. Деятельность Польско-российско-украинской военной согласительной комиссии. Процесс создания и функционирования нейтральной зоны
Непосредственным итогом работы Рижской мирной конференции на первом этапе стало подписание Прелиминарного мирного договора и «Договора о перемирии» 12 октября 1920 г. Прелиминарный мирный договор не предлагал конкретно определенных путей решения белорусского вопроса: была определена линия разграничения: по линии Збруч – Ровно – Сарны – Лунинец – на запад от Минска – Вилейка – Дисна – р. Двина; осуществлялось признание (статья I) независимости «Беларуси», однако интерпретация термина происходила скорее в географическом, чем в государственно-политическом плане.
Стремление польской стороны рассматривать Прелиминарный мирный договор с РСФСР и УССР как исключительно временную меру решения вооруженного конфликта приводило к различным интерпретациям решения белорусского вопроса (в том числе и на примере реализации «Договора о перемирии»), что выявилось во время второго этапа рижских советско-польских переговоров (17 ноября 1920 г. – 18 марта 1921 г.). До конца не была отброшена польским руководством федералистическая программа решения «восточного вопроса», основные сторонники которой находились в составе польской военной делегации (М. Кулинский, И. Матушевский), оставалась возможность успешных итогов военной борьбы Народной добровольческой армии (НДА) под командованием С. Н. Булак-Балаховича.
Позиция польского руководства, представленная во время заседания Совета Министров Польши 22 ноября 1920 г., исходила из выбора между двумя альтернативами: осуществления военных действий путем оказания поддержки «белорусским и украинским военным формированиям», что позволило бы определенным образом изменить пограничную линию в пользу Польши (главнокомандующий Т. Развадовский); или продолжения мирных переговоров, придерживаясь пунктов Прелиминарного мирного договора (И. Дашиньский, В. Витое) [308; 312]. На процесс принятия окончательного решения повлиял факт негативных итогов борьбы НДА с Красной Армией. Определенную двойственность позиций в составе польской мирной делегации отмечал А. А. Иоффе в письмах из Риги к Г. В. Чичерину, указывая на несовпадение высказываний Я. Домбского во время работы главной комиссии и в рамках неофициальных встреч и некоторых членов делегации, которые работали в рабочих комиссиях (Г. Страссбургер, Р. Кноль) [232, л. 28]. Непоследовательность действий Польши было продемонстрировано во время направления дипломатической ноты Я. Сапего Г. В. Чичерину, в которой польская сторона возлагала ответственность за затягивание мирных переговоров на российско-украинскую делегацию, одновременно ставились проблемы получения военных гарантий от возможного нападения и продолжения срока перемирия. Самостоятельные действия польского министра иностранных дел, которые не согласовывались с польской мирной делегацией, намерение направить в Ригу «сеймовую» (многопартийную и плюралистическую) делегацию не только подрывали авторитет Я. Домбского, как председателя делегации, но и демонстрировали стремление Я. Сапего снять с себя ответственность за подписание мирного договора, который не будет принят частью польского общества и, возможно, странами Антанты и США. Зависимость внешнеполитической линии Польского государства от позиций Великобритании и Франции стала итогом нерешенности вопроса с принадлежностью территории Верхней Силезии и проблематичностью польско-литовских отношений. Эти факторы заставляли руководителя Министерства иностранных дел учитывать позицию отмеченных европейских стран, но одновременно стремиться к ликвидации любой возможности иноземного вмешательства в переговорный процесс. Я. Сапего неоднократно обращался к польскому представителю в Лиге наций И. Падеревскому с просьбой содействовать невмешательству Лиги наций и стран Антанты в ход советско-польских переговоров в Риге [304].
