Зазеркалье Петербурга | страница 3

После смерти одной из самых влиятельных женщин России, 47 лет прожившей в этом доме, государство выкупило его для военного министра графа А. И. Чернышева, которого княгиня когда-то унизила, не ответив на поклон.

Александр Иванович Чернышев, значительно перестроивший здание, владел домом до самой революции. В советское время здесь размещались медицинские учреждения – еврейская лечебница, Красный Крест, госпиталь. Спальня Пиковой дамы стала спальней сестер милосердия. Сейчас здесь находится поликлиника МВД, и от интерьеров XIX века почти ничего не сохранилось. Только фасад еще бормочет голосом обезумевшего Германна: «Тройка, семерка, туз! Тройка, семерка, дама!..»[4].

Архитекторы-строители Санкт-Петербурга… СПб., 1996.

Братья Булгаковы. Письма. Т. 2 (1821–1826 гг.). М., 2010.

Бройтман Л. И. Гороховая улица. СПб., 2010.

Весь Ленинград. 1926 г.

Весь Петербург. 2009 г.: телефонный справочник.

Ленинград: краткая адресно-справочная книга. Л., 1973.

Петербургские страницы воспоминаний графа Соллогуба. 1993.

Пушкин А.С. Дневники. Записки. СПб.: Наука, 1995.

Пушкин А.С. Пиковая дама // Полн. собр. соч.: в 10 т. Т. VI. Л.: Наука, 1978.

Синдаловский Н.А. История Петербурга в преданиях и легендах. М.; СПб., 2016.

Толстой Ф.М. Воспоминания // Русская старина. 1871. Вып. 1–6.

«Двадцать второго, или, лучше сказать, двадцать третьего апреля (1849 год.), я воротился домой часу в четвертом от Григорьева, лег спать и тотчас же заснул. Не более как через час я, сквозь сон, заметил, что в мою комнату вошли какие-то подозрительные и необыкновенные люди. Брякнула сабля, нечаянно за что-то задевшая. Что за странность? С усилием открываю глаза и слышу мягкий, симпатический голос: „Вставайте!“.

Смотрю: квартальный или частный пристав, с красивыми бакенбардами. Но говорил не он; говорил господин, одетый в голубое, с подполковничьими эполетами.

– Что случилось? – спросил я, привстав с кровати.

– По повелению…

– Позвольте же мне… – начал было я.

– Ничего, ничего! одевайтесь… Мы подождем-с, – прибавил подполковник еще более симпатическим голосом.

Пока я одевался, они потребовали все книги и начали рыться; не много нашли, но всё перерыли. Бумаги и письма мои аккуратно связали веревочкой. Пристав обнаружил при этом много предусмотрительности: он полез в печку и пошарил моим чубуком в старой золе. Жандармский унтер-офицер, по его приглашению, стал на стул и полез на печь, но оборвался с карниза и громко упал на стул, а потом со стулом на пол. Тогда прозорливые господа убедились, что на печи ничего не было…