Многое, Фрэнк. Многое… Во-первых, мой возраст. Я, конечно, видела своих ровесниц, которые приходили на осмотр в наше пренатальное отделение, но у большинства из них уже было по несколько детей. И даже если не было, разве прошли они через то же, что и я? Пятнадцать лет напрасных попыток и тщетных надежд, пятнадцать лет изматывающих неудач и разочарований. Кроме того, раз я не смогла выносить ребенка в двадцать шесть, когда я была здорова и полна сил, на что я могла рассчитывать теперь? Я боялась, Фрэнк, очень боялась. Да, это была наша с тобой общая проблема, но я почему-то чувствовала себя очень одиноко.
Беременность… Я осталась с ней один на один несмотря на то, что ты, конечно, поддержал бы меня, если бы знал.
Если бы знал…
Той ночью, пока ты храпел рядом со мной, я пыталась взглянуть на тебя новыми глазами. Я смотрела на ортопедическую подушку, которую нам пришлось купить после того, как у тебя выскочил позвоночный диск. Помнишь, как мы с тобой потешались над этим случаем? После того как тебе сделали рентген, я целую неделю дразнила тебя «дедушкой Фрэнком», будучи уверена, что никто и никогда не будет тебя так называть – только не после полутора десятилетий безуспешных попыток обзавестись сыном или дочерью. Я смотрела на твои руки, на кожу между пальцами, которая шелушилась и трескалась от стирки и мытья посуды; много лет подряд ты честно трудился, стараясь мне помочь и хотя бы частично избавить меня от утомительной домашней работы, и вот теперь я собиралась взвалить на тебя еще большее бремя.
Да, Фрэнк, то, что со мной произошло, я считала предательством. Самым серьезным предательством за всю нашу жизнь. Я носила во чреве ребенка, нашего ребенка, но боялась признаться тебе, пока не станет слишком поздно для любого разговора о том, как нам с этим быть. Как я ни старалась, я не могла представить слетевшее с твоих губ слово «аборт». Оно казалось мне слишком жестоким, окончательным. Ты очень ловко избегал его в течение тех трех первых месяцев, пока мы еще «встречались», так мог ли ты произнести его сейчас? Наверное, нет, но рисковать мне не хотелось.
Ну а если быть откровенной до конца (в конце концов, для чего тогда я все это пишу?), мне не хотелось начинать разговор с тобой просто потому, что я не знала, как отвечать на твои вопросы. Много лет я отчаянно хотела забеременеть. Ни о чем другом я не могла и думать. И вот это произошло, и я вдруг почувствовала себя неуверенно. Я ликовала, я была в восторге, но этим мои чувства не исчерпывались, хотя со стороны и могло показаться, будто ничего другого мне не нужно.
