В тот раз Элинор прожила у нас всего пять дней. На шестой день она неожиданно собралась и уехала, не задержавшись даже, чтобы поужинать с нами. Ее отъезд глубоко тебя ранил. Когда я вернулся с автобусной станции, остывший бефстроганов оказался в мусорном ведре. Ты лежала в постели, и я, не раздеваясь, не сняв даже ботинок, забрался под одеяло рядом с тобой. Ты пошевелилась, положила голову на привычное место чуть ниже моего плеча, прижалась щекой к грубой шерсти моего свитера.
– Что, если она проголодается?
На этот раз я промедлил и не успел усмирить твою дрожащую губу.
Я был почти уверен, что Элинор давно забросила занятия, но почему-то никак не мог высказать свои подозрения вслух даже в разговоре с тобой. Но когда вскоре после своего внезапного отъезда Элинор прислала тебе эсэмэску и сообщила, что намерена взять академический отпуск («чтобы набраться реального жизненного опыта», как она выразилась), мне понадобилась вся моя сила воли, чтобы не позвонить ей и не объяснить в весьма недвусмысленных выражениях, насколько это плохая идея. Впрочем, она, я думаю, все равно бы не взяла трубку.
Новость меня сразила, Мегс. Я говорю это совершенно серьезно и нисколько не преувеличиваю. Дело было даже не в деньгах, не в том, что скажут другие люди. Мне было жаль ее способностей, о которых с таким восторгом писали в своих отзывах школьные учителя («Лучшая в классе!», «Отличная успеваемость!»), жаль ее любознательности, умения задавать вопросы по существу, жаль наших вечеров на заднем дворе, когда мы неспешно и обстоятельно беседовали о том, почему мир устроен именно так, а не иначе. Теперь все это растворилось, исчезло, растаяло, словно и не бывало.
Помню, когда я впервые держал ее на руках, и Элинор крепко сжимала своими крошечными пальчиками мой указательный палец, единственное, что я видел перед собой, это перспективу. Потенциал. Я думал – вот новый человек, который сможет стать кем угодно, сможет заниматься чем захочет. И я мысленно поклялся себе сделать все, что только в моих силах, чтобы это стало возможно. Теперь же… Я даже не знал, можно ли спасти хоть что-то из того, что так нравилось мне в прежней Элинор. Но пока я мучительно размышлял над тем, что еще мы можем для нее сделать, ты уже отправила ей ответное сообщение, в котором заверяла дочь, что мы «поддержим любое твое решение». Узнать мое мнение ты не удосужилась. Нет, Мегс, я не укоряю тебя. Ты всегда умела находить правильные слова лучше меня.
