По озеру скользили лодки и небольшие парусные суда, поднявшиеся по Синтару от морского побережья. Южный, более высокий берег куда хватало взгляда покрывал дубовый лес — Олений лес. Именно там, говорят, король Йенда на охоте случайно застрелил свою жену — белую олениху, деву Госпожи Леса. Так что с тех пор в этом лесу короли не охотились, но посещали его в особые дни. И один раз — незадолго до Середины лета, как раз в годовщину той самой охоты.
Тианальт подумал — а вот кем назвать эту деву-олениху? Это тварь или кто? Точно уж не человек… Никогда не задумывался.
Блюститель Юга велел поставить шатры на берегу озера и поднять свой штандарт цвета вечернего солнца. Он велел достать из сундуков подзорную трубу, год назад приобретенную за большие деньги в Столице. Вирранд почти никогда с ней не расставался, как ребенок с любимой игрушкой. Синта была видна как на ладони — красивый город за белыми изящными стенами, украшенными кружевными парапетами. Красные крыши тоже обрамляли ажурные парапеты с затейливыми украшениями. Высокие стрельчатые окна, резные башенки, словно летящие вверх. Красота невозможная! Рассматривать город можно было до бесконечности долго.
«Построю в Уэльте дом — сделаю такие же окна. И парапеты», — решил Вирранд.
Юный Танниэльт помчался в Синту, оповестить наместника о госте, и тот вскоре прибыл на красивой ладье, над которой трепетал стяг Синты — зеленый с белым цветком. Наместник, высокий, чернобородый Эса-Ришта Давеньяльт, степенный и статный, понравился Анье. Был он любезен и учтив, и пригласил Вирранда с сестрой остановиться в своем доме, но Вирранд сказал, что ему любо стоять под открытым ночным небом, потому как погоды стоят чудеснейшие, а луга Синты славятся своей красотой и ароматом цветов. Наместник благосклонно принял приглашение Вирранда посетить его шатры вечером и обещал прислать слуг, вино, факелы — все, что понадобится.
Эти дни Анье вспоминала до конца своей не слишком долгой жизни, до тех самых дней, когда ее бедный разум окончательно растворился в воспоминаниях, и внешний мир перестал ее интересовать. Она осталась в этих нескольких днях, а они стали для нее тем самым ярким рисунком из книги, который можно рассматривать бесконечно, в который можно смотреть, как в окно, в иную жизнь.
И эта иная жизнь была, была на самом деле, не в книжке! Все, о чем писали в романах — это было на самом деле, сейчас, для нее!
Это для нее цветные шатры стояли на высоком берегу над Синтаром. Это для нее по Малому озеру приплыли из Синты лодки, украшенные цветами. Это для нее играют музыканты. Для нее готовится праздник, и для нее служанки достают из сундука оставшееся от матери «золотое» платье — редкость необыкновенная! За локоть переливчатой легкой ткани из нитей моллюсков, что водятся только на Закатных островах, платили как за породистого коня. И теперь она его наденет! И золотистый редкий жемчуг наденет!
