Анье во все глаза смотрела по сторонам из окошка паланкина. Брат ехал впереди на белом тяжелом жеребце. Блюститель Юга направлялся в свою столицу.
Вирранд любил этот город, а в городе любили его. Если бы у него был брат… Вирранд помотал головой, отгоняя неприятные воспоминания о дурачке. Вот ведь, удружил батюшка…
Был бы брат, он остался бы в Тиане, стражем, а он, Блюститель, должен быть здесь, в Уэльте, в стольном своем городе над широкой рекой. Здесь столько дел! Нужен свой Дом Бардов, как в Столице. Дядюшка в Дарде, вон, уже позаботился. И нужен второй мост, ниже по течению, и дорогу проложить от него к тракту на той стороне. И отремонтировать акведук.
Вирранд усмехнулся. Он не может не думать о хозяйстве. А Уэльта — это его хозяйство. Как и весь Юг.
Люди стояли по обе стороны Главной улицы, от самого въезда до старинных ворот Вышгорода и до дворца. Из окон свешивались яркие ковры или полосы ткани, летели цветы, над городом летали серебристой стайкой вспугнутые шумом голуби.
Анье словно в сказку попала. Это было как в книгах! Все было красиво, празднично, люди были нарядные, пели и плясали, и большеглазые детишки бросали брату цветы. Если все пойдет так и дальше, то, наверное, ее и правда будет ждать прекрасный юноша, похожий на картинку в книге. Она видела вокруг только радость и красоту, и была счастлива.
***
Маллен Ньявельт не спал вторую ночь. Просто не мог. Чересчур затянувшееся спокойствие тревожило его гораздо сильнее, чем застоявшаяся хьяшта. А тут еще письмо от отца. Поскольку отец никогда ему сам не писал и не изволил отвечать, это тоже стало для Маллена тревожным признаком.
Он сидел в своей комнатушке в офицерском бараке. В открытом окне плыли звезды. Под окном, на дворе, храпел верный Ошта, где-то перекликались часовые. У бардов горело окно на чердаке — Дисса не спал тоже. Опять нехороший знак. Все не так, все не так.
— Не спишь, капитан? — раздался над ухом вкрадчивый шепот.
— Здоров ты людей пугать, Онда.
Бард осклабился.
— Да уж.
Даже если бы не излюбленная привычка Онды появляться незаметно, его рожа могла испугать кого угодно. Здоровенный мужик, бритый наголо, с узким лбом, острыми ушами и широкой челюстью, с длинными ручищами. За барда его никто не принимал никогда, чем Онда беззастенчиво пользовался.
— Не спишь, капитан?
— Да, как и ты. Поговорим?
— Поговорим.
Маллен поджег фитиль в масляном светильнике. Подрезал его, чтобы не так чадил. Встал, снял с очага котелок. Угли еще не остыли, сладкое ягодное варево было почти горячим. Налил две кружки, достал хлеба из мешка на стене, полкруга сыра.
