Энтони поместили в одиночную, но комфортабельную камеру. На кровати мягкий матрас, подушка и одеяло, в углу комнаты – удобство и раковина, у стены – пара полок книгами и почти под потолком узкая, в два пальца шириной, полоска окна, выходящего в тюремный двор.
– Пять минут! – напомнил Лютер, открывая двери решетки.
– Спасибо за рыбу, – подмигнула, проходя внутрь.
Когда шаги Лютера стихли в конце коридора, а надзиратель отошел к другим камерам, я крепко обняла Энтони и спросила:
– Как ты?
– Все хорошо. Бывал в местах и похуже, – мужчина усмехнулся, осматривая мое лицо. – Расширены зрачки. Головная боль?
– И ломота, да, есть немного.
– Последствия магического сна, – улыбнулся он, накрывая мою голову ладонями. По коже разлилось тепло, отозвалось жжением в голове, лавой хлынуло по телу и растаяло.
– Спасибо. Гораздо лучше!
– Кристиан знает, что ты здесь?
Я села на кровать и спружинила на матрасе. Хороший, ортопедический. Закон законом, но Кристиан заботится о друге.
– Нет. Он умирает. Точнее, умрет, если ему не помочь. Я жду посылку от Клифорда и мне нужен Ринер или Кларисса, кто-нибудь, чтобы сбить жар и сделать диагностику.
– Джулия. Когда ты закончила последнюю операцию и уснула…
Энтони почесал подбородок и прошелся по камере.
– Это я погрузил тебя в магический сон, но ты, думаю, уже догадалась.
Кивнула и поблагодарила друга.
– Хотел дать тебе время обдумать, как лучше все донести до Криса, а ему – возможность остыть. Мы все в опале. Ринер и Заки в темнице, остальные лекари отпущены в увольнение до особых распоряжений на все время разбирательства.
– А Кларисса? Ее тоже посадили?
– Она спала в подсобке, мы ее не выдали. Но, сомневаюсь, чтобы получилось как-то провести ее в замок.
– Ты сомневаешься во мне? – приподняла бровь и улыбнулась. Энтони устало усмехнулся и мотнул головой.
– Нет, Джули. Если я в ком в этой жизни и уверен, то в тебе.
– Я вытащу тебя отсюда, обещаю. Даже, если придется во всем признаться.
Энтони грустно улыбнулся и устало прислонил голову к стене:
– Не перегибай. Ты, главное, достучись до него. Крис хороший человек, но руководствуется логикой и фактами. Он стал осторожнее, как потерял семью, и я не виню его за это. Докажи, что хирургия – не темная магия, не отрасль некромантии. Если он кого и послушает – то тебя.
– Думаешь, в Ортингтоне возможны перемены? С вашим-то консерватизмом?
– Думаю, что ветра перемен дуют давно. Уже лет пять…
Какой тонкий намек! Поднялась и похлопала друга по плечу:
