Я попаду домой. Или в персональный ад за то, что у меня сердце колотится втрое быстрей, когда сэр Кристиан так на меня смотрит и прижимает к стене, как пылкий любовник.
– Ради этого все и затевается, – произнесла дрогнувшим голосом.
– Ради брака с мужчиной которого вы не знаете? – жестко усмехнулся виконт.
Только покажется, что передо мной нормальный мужчина, как он выдает что-то в таком роде! Открыла рот, чтобы ответить, но ворн завизжал. Кристиан отпрянул и дал знак, чтобы я не шевелилась, а сам осматривался. Корнел стриг ушами, водил мордой и срывался на визг. Обычный человеческий пронзительный визг.
– Что происходит? – мой крик растворился в истошном вопле Корнела.
Эрнандо выбежал из конюшни. Опасность витала в воздухе, рассыпала мурашки по коже, сдавливала горло тисками.
– Уведи ее! – приказал сэр Ортингтон, но опоздал.
Под пронзительный визг, ворн распахнул крылья и бросился на нас. Когда прогремел взрыв, мы лежали на земле под защитой Корнела. Сверкнула в темноте ладонь сэра Кристиана, нас тряхнуло и обожгло жаром.
Сердце колотилось как сумасшедшее, в ушах звенело, меня трясло от страха. Я прижималась к виконту, в поисках защиты, и старалась сдержать слезы.
– Вы в порядке? – голос сэра Кристиана казался скрежетом металла.
– Что это было?
Когда все стихло, ворн медленно поднял крылья и, размяв их, сложил валиками вдоль боков. Его милость помог подняться и потрепал зверя по холке. Корнел смотрел на хозяина со страхом, и боялся он не случившегося, а что мог опоздать…
– Спасибо, – прошептала, поглаживая дрожащей ладонью морду ворна.
Реальность возвращалась медленно. Сквозь гул в ушах прорывались крики, визг. Вскоре запахло гарью и появились клубы черного дыма.
Взрыв…
Мора…
Мы побежали на звуки, но, увидев, что произошло, я остановилась. Здание, куда направлялся сэр Ортингтон – взорвалось! От него остались оплавленные камни и пылающие деревянные перегородки.
Мужчины убежали вперед, а я смотрела на пылающий костер издалека, не в силах пошевелиться. Если бы я уехала, если бы не выставила себя посмешищем, Кристиан бы погиб!
Мора зависла в воздухе и, хлопая крыльями, тоже смотрела на пепелище.
– Ненавижу, когда такое случается. Неудачи и беды – разные вещи, – она помолчала, а потом добавила: – там, вообще-то, люди умирают! Смотреть будешь?
Я прошептала «спасибо» и на ватных ногах двинулась к зданию. С каждым шагом решимость росла, обострялись инстинкты и профессиональные навыки, отработанные до автоматизма. В операционной нет места сомнениям, жалости, страху или состраданию. Есть ты и задача. Ты и пациент, который умрет, если ты не возьмешь себя в руки и не поможешь.
