Он отряхнул руки и уставился на камень, ещё не до конца осознавая, какой опасности только что избежал. А если бы секунду промедлил? От него бы сейчас в буквальном смысле только мокрое место осталось. Что- то он слишком расхрабрился, с этой усиликой надо быть поосторожнее.
– Ваня! – испуганно позвала с той стороны невидимая Василиса.
Иван мигом опомнился – нельзя подавать вида, будто что-то не так, иначе скорого разоблачения не миновать.
– Всё нормально! – бодро отозвался он. – Рука зачесалась просто.
Делать было нечего – пришлось потратить ещё одну чудо-ягодку. Достав мешочек Бабы Яги, Иван вытряхнул усилику на ладонь и ловко закинул её в рот. Его уже почти привычно передёрнуло от её противного вкуса, и тут же он почувствовал, как мышцы снова наливаются силой. Что ж, ради этого можно и кислятину потерпеть! Жаль только, действует она такое короткое время. Здорово было бы проглотить одну ягодку – и на неделю ты настоящий богатырь, а лучше прямо на месяц. В идеале, конечно, навсегда, но сколько же тогда пришлось бы этой усилики съесть, целую кучу? Но это только если её мешком сахара засыпать и варенья наварить... Однако что-то он размечтался, а задерживаться было нельзя.
Снова легко подняв камень, Иван бросился догонять своих спутников.
– Что так медленно? – бросил он на ходу. – Давайте быстрей, раз-два. Раз-два.
И, обогнав всех, Иван легко убежал вперёд, невольно копируя их детдомовского физрука. Да что ж такое – то воспитательница вспомнилась, то физкультурник! Казалось бы, столько времени прошло, всё давно и кардинально изменилось, но от детских воспоминаний не так-то легко было избавиться, они намертво въелись в его память и частенько давали о себе знать даже здесь, в Белогорье, причём зачастую в самый неподходящий момент.
Уже довольно долго пробирались они по заснеженной тропе, еле заметной среди камней, но конца пути не было видно. Все устали и замёрзли, но старались держаться, не подавая вида, хотя невольно ёжились на ходу Даже Баба Яга, самая стойкая из них, что-то недовольно ворчала себе под нос и куталась в свои лохмотья – те, что на ней остались. Наверное, пожалела, что поделилась одёжками, да не отнимать же теперь обратно.
Иван плёлся последним за своими уставшими спутниками, даже не пытаясь сохранять бодрый вид – на это требовались дополнительные усилия. У него замёрзли даже волосы – незаметно потрогав их рукой, Иван убедился, что они покрылись инеем и стали твёрдыми, как сосульки. Что уж говорить про всё остальное! Сапог и перчаток Баба Яга им не выдала, и он уже почти не чувствовал рук и ног.
