— Не стоит рисковать, она может загноиться, — запротестовала Скарлет.
Август отошёл от Скарлет и забрал кусок ткани у аптекарши. Он бинтовал руку, а Аленькая, поджав губы, наблюдала за ним. После этого он опустил рубаху, прикрыв рану.
— Где эликсир? — спросил он миссис Зои, нарочно игнорируя осуждающий взгляд Скарлет.
Миссис Зои дошла до полки, забитой бутылочками различных форм и цветов.
Рука Августа начала пульсировать от нового приступа боли, на который он не стал обращать внимания.
— Ох, вот он. — Аптекарь подняла узкую жёлтую бутылочку и протянула её Скарлет.
— Спасибо, — поблагодарила она и что-то начала искать в плаще. — У меня где-то лежало несколько монет.
— Вот, — протянул Август деньги миссис Зои. — Нам нужно отправляться в путь. — Он чувствовал на себе взгляд Скарлет, но продолжал игнорировать его. — Пошли, — сказал он, поворачиваясь. От зловония гнили у него разболелась голова.
Отворив дверь хижины, Август увидел поджидавшего их жеребца. Обернувшись, он поманил за собой Скарлет. Сказав на прощанье пару слов аптекарше, Аленькая вышла на двор.
— Я могу с тобой расплатиться, — заявила она. От тепла хижины на её щеках полыхал румянец.
— Замечательно, — ответил Август. Хотя для него пару монет не деньги. — Нам нужно поторопиться.
Волки могли вернуться, кроме этого ветер разносил их запах, и сюда могли пожаловать любые другие хищники.
Август посадил Скарлет на жеребца, а потом сам запрыгнул в седло.
Ночь ещё не закончилась.
По пути к дому четы Айви волков не было слышно. Я находилась в кольце рук Августа, но он не держал меня так крепко, как раньше.
Мои страхи развеялись, и я всё больше ощущаю его присутствие, крепкое тело и силу рук. Мы подъезжаем к дороге, волков по-прежнему не слышно, и я позволяю себе расслабиться. Но не сильно. Я стараюсь держаться от Августа как можно дальше.
На меня накатывает волна облегчения, когда вдалеке появляется ферма Айви. Мы справились. Остаётся лишь надеяться, что не опоздали. Из окон тускло льётся свет лампады, но я не уверена, хороший ли это знак.
Август подгоняет жеребца вплоть до входной двери, а потом натягивает поводья и спрыгивает на землю. Он снимает меня с коня, и, как только мои ноги касаются твёрдой почвы, я одёргиваю руку. Мне стоит выкинуть из головы, как он держал мою ладонь, отчего по коже побежали мурашки, словно сноп искр.
— Утром я верну долг, — говорю я, а потом понимаю, что оно скоро наступит. — Вернее, сегодня днём.
