«Это понятно, – подумалось Кате. – Александр ни у кого не вызывает недоумения. Или Софья с Таней».
– Мы далеко ушли от начала разговора, и, полагаю, нужно уточнить. Большинство, пусть не все, из тех, кто остался на родине, не наделены серьезными талантами, а то и вовсе обычные люди.
«Он не сказал «простаки», – отметила Катя.
– Мы обеспечиваем им приличную жизнь, отчисляя в общий фонд определенный процент. Благоустроенное место и образование желающие могут получить за счет талантливых. Значит, и нуждаться не будут. Хотя есть такие… Кому-то до сих пор овечек и старой избы хватает. Но они тоже ко всему привычные.
– Простите?
– Да не настолько я старый, чтоб выкать.
– Ты. Прости. Не дошло.
– Ну, бывает, ребенок начинает выкидывать фокусы, поджигая или ломая нечто. Зачем посторонним видеть. Глупые родители, не имеющие представления о предках, могут и залечить из самых лучших побуждений. А местные ничему не удивятся. Закрытое поселение, где чужакам не рады. Если те появились не по весомой рекомендации, можно и неприятностями разжиться по самое горло.
– Кто-то прятался?
– И такое бывает. Жизнь полосатая. Вчера все было хорошо, сегодня мы стоим у здания морга.
Я шагал за следователем в штатском, представившимся Виктором Павловичем, по абсолютно одинаковым во всех подобных зданиях белым коридорам. Конкретно здесь бывать не приходилось, но студенты-медики присутствуют на вскрытии, сами проводят, и ничем их не удивить. Высшим шиком считается обедать прямо у трупов с запашком. Здесь таковой отсутствует. Морозильник работает, только неопределенно-больничный, витающий в любом лечебном учреждении запах навечно въелся в камни.
Вышедший навстречу поддатый мужичонка в синем халате не первой свежести, намекающем цветом на работу не то подсобником, не то санитаром, отступил без особой спешки от двери, позволяя пройти. Скользнул следом и привычным движением выкатил из ящика носилки с телом. Сдернул простыню, открывая лицо.
– Да, – подтверждаю деревянно, – это она. Александра Мироева.
По паспорту, конечно. Не могла же она ходить с правильной датой рождения и именем, когда разыскивает полиция по прежним делам.
– Моя сестра. Приехала вчера около восьми часов варшавским экспрессом.
Это не мать. Просто тело, лишенное души. Но вот кто это сделал и почему, я обязан узнать.
– Когда смогу забрать и похоронить?
– Завтра, полагаю. Пока бумаги оформят и вскрытие проведут…
– Это обязательно?
Не то чтоб всерьез опасался, что обнаружат нечто, но, когда изучают наши тела, всегда напряг. Мало ли что всплывет случайно.
