– А о чем мечтал Вадим Артемьев?
– На такие вопросы не отвечают даже близким. Потому что умом рассчитываешь на одно, а подсознание подсовывает нечто другое. Тебе надо знать одно: он опасен для женщин. По-настоящему опасен и не привык считаться ни с кем. Родичи слишком долго отмазывали. Ожидай неприятностей даже от случайной встречи и не пытайся быть вежливой с глазу на глаз. Сразу сбегай.
– Кто у тебя был болен? – спросила она, помолчав.
– Дед. Мой единственный близкий человек.
Помимо обычных возрастных болячек четыре огнестрельных ранения, осколок гранаты у сердца и куча мелких – в ногах.
– Мы не закончили, мне надо это переварить, – пробормотала Катя.
– Поспи, – сказал, накрывая простынкой и на прощанье полюбовавшись безупречно накрашенными красным лаком ногтями на ногах.
Дедуля у меня из богатырей, каких нынче не делают. Сорок лет партизанщины и военных действий с минимальными перерывами. Пятнадцатилетним парнем участвовал в Кресненско-Разложском восстании, позднее состоял в рядах македонских чет. В какой-то момент попался на глаза Косте Панице, герою войны. Был направлен им для учебы в российское Константиновское военное училище. Но тут грянул арест его покровителя, и, не дожидаясь решения сверху, дед отправился через Сербию в родную Македонию. Там он вышел на своих старых знакомых и поучаствовал в убийстве Стамболова.
Македонские четы не играли в благородных разбойников, не делали политику. Большинство их членов не особо разбиралось в программах партий. Их символом веры было: «Мы болгары!», «Долой османов» и «Объединение Македонии с Румелией и Болгарией в единое государство».
Зато они отлично разбирались в убийствах, терроре, контрабанде и в том, что нынче называется рэкетом. Да-да, практически все села, немалая часть населения облагались налогом в пользу героев-партизан. Небольшим, но стабильным. И отказывающихся платить без разговоров убивали. В результате сформировалась мощная организация, контролирующая немалые территории. И ни уголовники, ни турецкие власти не имели на той земле ни малейшего влияния. При этом, как ни удивительно, уровень коррупции и злоупотреблений был минимальным и карался жесточайшим образом.
Два восстания с кучей жертв обеспечили непрерывный поток идеалистов и мстителей в ряды борцов за свободу. Не готовых идти до конца отсеивали, изгоняя. При малейшем сомнении уничтожали. Действовала целенаправленная политика, обязывающая крестьян коллективно жаловаться на турецкие насилия, независимо от того, были ли таковые. Совершались убийства доносчиков и не сочувствующих делу объединения болгарского народа, включая сербов, греков и даже самих болгар. Нападения на местных чиновников, грабежи, рэкет, ибо надо кормить четников и покупать оружие бойцам…
