«Папа, может, не надо торопиться с суждениями?» — как-то сказала она мне.
«Господи, да он же женат!» — заорал я.
«Ох, Сюзи, — прошептала Клара, беря ее за руку, — а дети у него есть?»
К счастью, детей не было. Тоби еще не поступил в школу отцовства. И его семилетнее раздражение на женщину, которую я знал как «она», было излечено моей глупой дочерью, имеющей романтичное представление о мужчине старше ее. Ему было пятьдесят два, на три года меньше, чем мне.
Я пытаюсь понять, а не ищет ли Сюзанна замену фигуры отца. И стал ли Тоби ею. Что я сделал неправильно, если мой единственный ребенок потянулся к такому человеку, как он? Я представляю ее на месте девушки за соседним столиком, как она смеется, под столом просовывая свою ногу между бедер Гумберта Гумберта. Я трясу головой и поспешно прогоняю от себя этот образ.
У меня пропадает аппетит. Зато та женская компания с удовольствием макает в соевый соус полоски мяса и радужные роллы, а за соседним столиком высокий мужчина палочками закладывает еду в раскрытый, как у птички, ротик девушки.
* * *
Не доев свой обед, я решаю не оставлять чаевые.
* * *
— Проходите, Шарлотта, — говорю я.
Усталость уже подбирается ко мне раньше времени, в глазах ощущается напряжение. Я замечаю, что на кушетке рассыпана мелочь — видимо, вывалилась из кармана, — но не хочу, чтобы Шарлотта видела, как я собираю ее, поэтому жду, когда она сядет.
Шарлотта предпочитает приставной стол. Сегодня она одета довольно эксцентрично, она словно завернута в «варенку» из ярких цветов, которые выглядят вполне оптимистично по сравнению с ее обычными черными и серыми тонами. У нее на одном пальце кольцо, очень похожее на те, что вываливаются из рождественских хлопушек или попадаются в пластмассовых яйцах из автоматов с игрушками в торговых центрах. Пока я таращусь на кольцо, Шарлотта наблюдает за мной, затем быстро прячет руку под бедро.
— Думаю, санитар Кеннеди втюрился в меня, — начинает она. — Он сидел со мной. Помогал собирать мозаику.
— Втюрился? — говорю я.
Она смотрит в пол.
Молчание.
«Никогда не трудись за пациента, пусть он сам идет к тебе».
Питер, санитар Кеннеди, пришел к нам полгода назад. До этого он работал в психиатрическом отделении где-то на севере Англии. Он мне сразу понравился, своими терпением и заботой о пациентах он разительно отличался от других санитаров и санитарок. Природа наделила его эффектной линией волос с мысиком и пронзительными темными глазами — как у сипухи. По какой-то причине это способствовало моей привязанности к нему. Не могу сказать, что я особенно расположен к сипухам или к другим видам сов, просто его внешность не представляла большой угрозы или конкуренции.
