— Пошли, — говорит он, обнимая Эллу за талию, — я покажу тебе, что у нас тут есть.
Рыжеволосая швыряет свою коробку на пол.
Навид оборачивается и прокашливается.
— Быстро подбери, — приказывает он.
Она секунду медлит, глядя ему в глаза, затем наклоняется, подбирает коробку и небрежно бросает ее на свой туалетный столик. Остальные девушки вдруг проявляют живейший интерес к своим волосам и макияжу. Думаю, они чувствуют, что рыжеволосая завидует. В полной тишине сестрички «Софти» берут по коробке — они с удовольствием получают от него сладкую взятку. Я замечаю, что у обеих есть золотые ожерелья с ключиком.
— Можете тоже взять, — говорит другим девушкам одна из Сестричек, запихивая свою коробку в черную кожаную сумку, висящую на ее стуле.
Элла дергает меня за руку, требуя, чтобы я пошла с ней и Навидом. Тонкий слой белой краски на стенах не скрывает отталкивающе-коричневый цвет штукатурки. Черно-белые фотографии полуголых девиц, гоночных автомобилей в стиле постеров восьмидесятых, пушистых белых котят, Пэмми[13], бегущей по пляжу в своем знаменитом красном цельном купальнике. Движимая профессиональным снобизмом, я презрительно морщу нос и выношу суждение, пренебрежительное и категоричное.
«Что, завидно, маленькая мисс Фотожурналистка?» — усмехается Раннер.
На стене рядом с туалетом список телефонных номеров: парикмахер, салоны красоты, маникюрные салоны. Маникюрный салон «Блистающие» зачеркнут и заменен на «Совершенные ноготки». Ниже: стопка хорошо потрепанных словарей и экземпляр «Основ английской грамматики для «чайников»», а рядом — надломанная плетеная корзина со всякими предметами макияжа и гигиены. Элла запускает руку в корзину и вытаскивает яблочно-красный лак для ногтей, такой же, как помада у нее на губах. Она крепко сжимает его в кулаке и, глядя на меня, подмигивает. Это воровство, как и история с курткой, тут же вызывает у меня тревогу.
«Имей хоть каплю гордости, хоть каплю самоуважения», — хочется мне закричать.
Однако я понимаю: мое неодобрение, вероятнее всего, произрастает из болезненного напоминания о том, что мои собственные потребности родились из депривации.
— Девочки уже показали тебе, где мы храним новые платья и туфли? — спрашивает Навид.
Элла ускоряет шаг.
— Нет, не показали. — Есть надежда на то, что ее собственная депривация скоро будет смягчена алчностью.
Меня передергивает, ее желания четки и очевидны.
— Ну а должны были, — уверенно говорит Навид. — Пошли, выберем что-нибудь для тебя.
