— Возраст? — продолжает Мохсин.
— Двадцать четыре.
— Признаки травмы?
— Детская травма, если я правильно понимаю. Избегает зрительного контакта, склонность к диссоциации. Я еще точно не знаю, кто сегодня был у меня; было несколько переключений.
— Она привлекательная?
— Очень.
— Гм. Семья?
— Мать умерла. Отец бросил ее. Братьев и сестер нет. Очевидно, есть мачеха. Однако одно из ее пожеланий было о семье. Подозреваю, она имеет в виду утрату семьи.
— Очень похоже. Что насчет памяти?
— Говорит, что она у нее бесполезная.
— Расщепленная личность?
— Возможно.
— Вероятнее всего, с раздельным мышлением. Не исключено, что ложная личность понадобилась для защиты. Очень важно будет соблюдать границы. Чем лечили?
— Антипсихотиками. Четыре миллиграмма дважды в день.
— Мощное средство. Что еще?
— Она заполнила стандартные анкеты без раздела о медпрепаратах, но потом, во время сеанса, решила его заполнить. Когда она вернула мне анкету, я увидел, что раздел заполнен другим почерком. На приеме была личность помоложе. Но уходила личность постарше, она потенциально склонна к обольщению.
— Может, множественная личность? ДРЛ?
— У меня была такая мысль.
— С этой тебе понадобится помощь.
— А зачем еще, как ты думаешь, я тебе звоню?
— Ну, решил, что соскучился.
— Ха!
— В общем, не стесняйся. Звони, если понадобится еще одно мнение.
— Может случиться, что ты пожалеешь об этом.
— Не сомневаюсь. Удачи, и будь осторожен.
— Чего мне опасаться?
— Обмана, манипуляций.
— Что-то ты обеспокоен.
— Пациенты с диссоциативным расстройством личности не откровенны, при неправильных условиях они опасны.
— Я буду осторожен. Наша завтрашняя встреча на обед в силе?
— Конечно. В нашем обычном месте?
— Тогда до встречи.
Я отсоединился; мой взгляд упал на анкеты и зацепился за незаконченный ответ, который я не заметил раньше:
ИМЯ И ФАМИЛИЯ: Але-
Странно. Я достаю свою перьевую ручку и дописываю за нее:
— кса Ву.
* * *
За окном утро уже вступило в свои права. Сейчас небо нежно-голубое, на стене из розового кирпича расселась стая ворон. Глядя на величественный дуб и плотные ряды лаванды, я задаюсь вопросом, есть ли у соблазнительницы Алексы имя. Вернется ли она, и если да, то когда.
Чувствуя себя после сеанса одурманенной, я иду по коридору с липким линолеумом цвета овсянки.
«А ведь было не так уж плохо», — говорю я, обращаясь ко всем, кто есть внутри.
Отвечает только Долли, она улыбается.
«Хочу мороженого», — требует она, убегая куда-то вбок.
