Сагрон устроился поудобнее на стуле — потому что отступать было уже некуда, — и сердито покосился на Фору. Да, приворожила, да, это проклятие притягивало его к Котэссе, будто бы магнитом.
А он прежде полагал, что и вправду с лёгкостью снимет с себя всё, что угодно, достаточно только однажды очень хорошо постараться. А ещё — что его защита выдержит и не одно, и не два проклятья.
Но, очевидно, Элеанор не просто так защищала диссертацию по одному только проклятию. Не просто так всё сложилось в странную, причудливую головоломку, которую он не мог разгадать. Котэсса была ключом к свободе — но к какой? И понадобится ли она ему потом?
Свобода — не Котэсса.
— Знаешь, — прошептала вдруг Энниз, подавшись вперёд, — а к нам в университет должен прибыть один любопытный артефакт. По секрету говорю — наши, с Защитной, постоянно о нём толкуют. Великолепнейшая, говаривают, вещь, очень просто снимает все проклятия, все на свете!
— Я рад, что подобное чудо будет у нас в НУМе, — пожал плечами Сагрон. — Я так полагаю, они позволят прикоснуться к нему всем желающим, так что, когда он прибудет, это не будет столь странной новостью.
— Нет, — покачала головой Энниз. — Потому что артефакт специфичен, перенимает проклятия на себя — после коротенького ритуала, разумеется, не знаю, в чём он на самом деле заключается. Он способен нести в себе только одно проклятие, пока не истечёт его срок. Говорят, специально для кого-то из совета кто-то выпил то, что было внутри, впустил в себя — а там оказалось краткосрочное. Вот и передадут в НУМ — когда проклятие перестанет действовать, одного, может, кого-то и избавят от его ноши, но кого…
Сагрон замер. Всего год. Люди занимали этот камень — или как выглядел артефакт? — наверное, на сотни лет, по крайней мере, на несколько поколений уж точно. А для него это будет меньше года…
Когда он вынырнул из своих мыслей, рядом уже Энниз не было. Она ушла, ступая неожиданно тихо, ускользнула куда-то, не оставив по себе ничего, кроме отвратительного, слишком густого запаха духов.
Сагрон вновь принялся за работу. С пальцев срывались тоненькие ниточки волшебства — он трудился над папками, одна за другой, сначала над теми, что причитались Котэссе, потом над теми, что ему самому.
Вспоминал Элеанор. Она говорила, как будет действовать проклятие — сначала он просто попытается от него избавиться, но после его будет притягивать к Котэссе всё сильнее и сильнее. Она станет ему сниться. Её светлый образ не будет оставлять его ни на одно мгновение — окутывает, будто бы каким-то лёгким флёром, приходит наяву тоже…
