Арко покраснела, будто бы та свекла, и зло скрестила руки на груди, всем своим видом показывая, что на подобное не настроена.
— А снимается оно, сами понимаете, либо через год, либо — если вас полностью простят.
— Котэсса, — Сагрон повернулся к студентке. — Ты сильно на меня злишься?
— Прощения на словах недостаточно, — покачала головой Элеанор. — К тому же, проклятие полагает, что подобное проклятие может сняться исключительно даром от девушки самого ценного, что у неё есть. Если этого ценного у неё нет — чаще всего в браке, разумеется, логична подобная ситуация, — то ждать придётся год.
Сагрон открыл было рот, чтобы спросить что-то, но почему-то запнулся. Самодовольный взгляд со стороны аспирантки Ольи его раздражал пуще прежнего — хотелось немедленно уйти куда-либо и больше в глаза не видеть её наглости и поразительной надменности, так и полыхавшей в девушке. Котэсса же встала — она заняла ближайшее свободное место, когда Элеанор начала свой рассказ, — и потянулась за своей зачёткой.
— Мне пора, — промолвила она. — И я выполнима ваше задание. Поставьте, будьте добры, балл, и я уйду.
— Элеанор, — проигнорировав её, перевёл взгляд на Ольи Сагрон. — Как ещё это снимается?
— Никак, — пожала плечами девушка. — И я б на вашем месте выполнила столь настойчивую просьбу, если вы, разумеется, не желаете лишних проблем.
— А тебя, Ролан, — он перевёл взгляд на коллегу, — это нисколечко не волнует? Или, может быть, ты надеешься на благосклонность студентки?
Котэсса негромко кашлянула, словно напоминая о том, что она тоже присутствовала здесь и подобное хамство терпеть не собиралась.
— Будьте добры, — промолвила хрипловато она, — просто поставьте мне балл в зачётку. Мне пора идти.
Он подтянул синеватую книжечку к себе, прищёлкнул пальцами — перо, подарочное, тут же появилось у него в руке, — и черкнул несколько ненужных, совершенно лишних, казалось, строк. Сначала хотелось поставить ей тройку — за неповиновение и вообще за всё хорошее, — но Сагрон, перехватив быстрый девичий взгляд, быстрым росчерком оставил малопонятную и тяжелорасшифровываемую пятёрку. Котэсса схватила зачётку, даже не заглянув в неё и, быстро посмотрев на него, бросилась к двери. По правде, её следовало бы остановить, но Дэрри даже и не дёрнулся — в конце концов, пусть нервничает дальше. Нет такого проклятия, что его нельзя было бы снять. И это не может зависеть от какой-то жалкой студентки.
— Я очень сомневаюсь, — протянул Сагрон, — стоило только двери за нею закрыться, — что проклятие вообще сработало. Разве проклятия Верности сами по своей структуре не направлены исключительно на одного человека?
