И всё ещё опасалась посмотреть в глаза профессору Хелене, хотя мужчина был уверен в том, что на девушку она зла не держала. Жодор… Будто бы он в первый раз приставал к молоденьким девочкам. Разумеется, Тэсси испугалась, не могла дать ему отпор — или боялась, что заклинанием со зла впечатает в стену, думала, что может навредить. Просто была слишком осторожна. Всяко же бывает.
Но, так или иначе — теперь она не давала даже шанса остаться с нею наедине, пропадала на работе.
Сагрон уже сам не знал, было ли это исключительно влияние проклятия. Может быть, по крайней мере, убедить себя в этом казалось проще простого. Но, как ни крути, сколько б ни говорила ему та же Элеанор, что проклятье могло оказать какое угодно действие, мужчина чувствовал — не всё так легко и радужно, как она говорит, нельзя во всём обвинить несколько волшебных слов, к тому же, произнесённых не самой Котэссой. Дэрри знал цену магии, она была для него оружием таким же привычным, как для математика его стандартные цифры, а для целителя с соседнего факультета травы с лесов и полей. Волшебство не становилось хорошим другом, оно оставалось своенравным и обожало повелевать, и характер его отнюдь ничем не отличался от женщин-Ольи.
Но Котэсса, может быть, считала иначе. Она откровенно тонула в сомнениях, а завтра — первый учебный день, и вряд ли удастся выкроить хотя бы минутку, чтобы поймать её где-то в коридоре. Впрочем, Сагрон ещё даже не смотрел на собственное расписание.
— Так что, мои дорогие коллеги, — продолжил Куоки, — очень рад сообщить вам, что я уже отыскал проблему, по которой мои часы не хотят нормально работать. Приятно слышать, что вы внимали ей до самого конца! Теперь перейдём к другим нюансам нашей работы, разумеется, менее значительным, чем судьба великого творения рук человеческих и магии, данной нам Небесами, но всё же, возможно, с вашей точки зрения…
Сагрон очень сомневался, что хоть кто-то хоть что-то слышал о часах Куоки — все ненавидели их достаточно сильно, чтобы не обращать уже никакого внимания на подобные заявления.
Может быть, когда-то и господин Толин осознает, что его изобретение признано самым бесполезным на кафедре.
— Господин профессор, — наконец-то прервала его Хелена, — позвольте, но давайте вторую фазу приветственной речи мы оставим на потом. Вы не против? — мужчина ошалело моргнул, и она продолжила. — Замечательно. Итак, у нас есть несколько очень важных вопросов. Во-первых, это распределение бакалавров. Вы знаете, у нас две группы, всего вместе сорок семь человек, если, конечно, они все успеют до конца недели закрыть свои двойки. Деканат ставит условия — иначе пойдут на отчисление.
