А ее за недогляд – в Сибирь… Выходит, что мы по одной дорожке шли, одно горе мыкали. Там я Анфису свою и встретил. С тех пор вот живем вместе, на житье не гневаюсь, ребятенок уж двое. Как поселение нам вышло – стали мы вроде вольных и в церкве венчаны.
– Где у вас тут церква, далеко ли?
– Да поболе тридцати верст будет: в Кирге приход-то, возле Ирбитской слободы.
– И поблизости больше никаких деревень?
– Самое близкое – село Харлово, семь верст отсюда. Там, говорят, сперва какой-то иноземец жил, высланный. Недолго жил, умер вскорости. Карла его звали. А у нас так заведено: кто первый жил, по тому деревня али село и зовется. Вот, к примеру, наша деревня. Первыми Прядеины здесь поселились, так она и зовется Прядеина.
– И теперь они здесь живут… Прядеины-то?
– А вон два дома их, с краю. Старший-то уже старик, сыновья у него взрослые… Однако засиделся я у вас, хозяйка браниться будет. А то идемте к нам ночевать, моя изба тут недалече. От реки гнус подымается, заест ребятенков-то!
– Благодарствуем! Мы уж сколь времени под телегами спим, привыкли.
– Ну, как знаете… а то пойдем под крышу-то – места хватит!
Никита еще посидел немного у костра, поговорил о нынешнем сенокосе, распрощался и ушел домой.
Переселенцы долго еще сидели у костра. Бреднем ловили рыбу в речных омутах, варили уху.
Коротка летняя ночь в Зауралье. В деревне пропели первые петухи, от реки потянуло сыростью, а как взошло солнце – в воздухе разлился запах скошенной травы и аромат свежего сена. А в таборе переселенцев, наконец, все смолкло. Только лошади пощипывали траву, позванивая уздечками, да в деревне лениво перелаивались потревоженные днем уставшие от лая собаки.
Василий не привык долго спать, а тем более сейчас. В голове вертелись тревожные думки: "Скорее бы на место определиться и первым делом сена заготовить для Коурка. Потом хоть немного целины вспахать, ржи посеять… До непогоды и холодов хоть какое-то жилье успеть построить! Может, сегодня начальство из волости приедет?".
С такими мыслями Василий пошел посмотреть Коурка. А тут Никита Шукшин – уже из ночного лошадей ведет.
– Рано поднимаешься, Никита, – приветствовал нового знакомого Елпанов.
– А что делать, как говорят – дом невелик, а лежать не велит, – ответил поговоркой Шукшин.
Василий залюбовался его лошадьми – крепкогрудым гнедым мерином и молодой кобылой с жеребенком-сеголетком, которую Никита вел в поводу.
– Хорошие лошади у тебя, Никита!
– Хороши, да мало. Если залежь или целину пахать – и мерина с кобылой надорвешь, и сам намучишься… А что вы сегодня делать хотите? – перевел на другое разговор Никита, – начальства из волости ждать? Да оно, может, неделю целую не приедет. Что вы будете время горячее терять? Оставьте в Прядеиной кого-нибудь на всякий случай, да и на покос – во-о-о-н, прямо за Киргой, там по еланям* нынче травы добрые.
