Еще Эпикур утверждал, что мы счастливы, когда испытываем приятные ощущения и свободны от неприятных.
Иеремия Бентам выделил удовольствие и боль в качестве основных факторов нашего понимания счастья. А Стюарт Милль конкретизировал, что вне удовольствия и боли нет ни добра, ни зла, поэтому всякий, кто пытается связать добро и зло с чем-то другим (Божьим словом или патриотизмом), обманывает(ся).
Но на биологическом уровне счастье человека определяется биохимическими процессами, поэтому счастливым человека делают приятные ощущения в теле. Но удовольствие довольно быстро сменяется подавленностью. Основная причина в том, что эволюция настраивала наши биохимические процессы на максимизацию шансов воспроизводства, а не на счастье. Поэтому с древнейших времен религии помогали находить баланс между получением удовольствия и аскетизмом: чем больше жертв (либо усилий) мы приносим чему-то воображаемому или потустороннему, тем упорнее за него цепляемся, стараясь придать этому смысл.
* * *
Здесь стоит привести высказывание Роберта Райта: «Нравственный аппарат человека развивался в контексте человеческого общества как инструмент для ориентации на социальном ландшафте; наши нравственные чувства естественным образом приводятся в действие с уважением к другим живым существам; естественным отбором мы “спроектированы” быть хорошими ввиду обязательств перед окружающими, из-за боязни заслужить их недовольство и желания видеть, как они нас ценят. Многим людям полезно переносить эти человеческие отношения на сверхчеловеческий уровень. Эти люди становятся лучше и чувствуют себя более счастливыми, когда думают о Боге, который видит их ежедневные старания и предлагает утешение, поддержку или упреки; этим людям удобнее придерживаться нравственной оси Вселенной, благодаря Бога, прося его помочь им оставаться праведниками, раскаиваясь перед Богом в своих прегрешениях». Он также отмечал: «Человеческий мозг естественным образом цепляется за странное и неожиданное, поскольку предсказуемое и без того присутствует в ожиданиях, которые ведут человека по жизни; новости о странном и неожиданном могут свидетельствовать о том, что нам гарантирована корректировка ожиданий. Но одно из свойств странного и неожиданного зачастую состоит в отсутствии правды».
Мне нравится термин «верообусловленный реализм», который ввел в научный обиход Майкл Шермер при описании работы нашего мозга: сначала появляются убеждения, а позже – их объяснения: «Наши убеждения формируются по всевозможным субъективным, личным, эмоциональным и психологическим причинам в условиях окружения, созданных родными, друзьями, коллегами, культурой и обществом в целом; после формирования мы отстаиваем свои убеждения, оправдываем и логически обосновываем их с помощью множества разумных доводов, неопровержимых аргументов и логичных объяснений».
