Демоны слушали с завороженностью детей, внимающих бабушкины (простите, дедушкины) сказки. Герцог попыхтел сигарой и задумчиво продолжил:
— Раз в год, на Пасху, вот уж тысячу семьсот лет, Иисус спускается в свой Гроб и незримо присутствует там до окончания дня воскресенья. Смотрит на прихожан, вспоминает, ностальгирует… Он ведь излишне сентиментален, — оскалился в усмешке босс. — Заодно зажигает Благодатный огонь.
— Дак Иисус его реально зажигает?! — вскричал сын ритора.
— Раз мой герцог говорит, значит так и есть! — уважительно заметил брат сына ритора.
— Ни хрена, — неожиданно вымолвил шеф. — Хрен не ведаю, и никто не в курсе, кто же зажигает огонь в Иерусалиме. Всё другое стопроцентная правда.
Самое приятное в сказке — это её конец. Если это не сказка, а быль — то приятней вдвойне. Иногда и ужасней, впрочем.
— В восточной части храма Гроба Господня есть две замочные дырки, — подошёл к заключительной части дьявол. — Если вставить туда золотые ключи и повернуть по часовой стрелке, то механизм сработает. Сделать это надо перед приходом Иисуса в храм, то есть в утро субботы. Так написано в «Книге Страшного Суда». Божий сын не сможет выйти назад. И если он пробудет в Гробе до рассвета понедельника, то… никогда уже не вернётся к себе на Небеса! Он просто-напросто исчезнет, превратится в пар!
Шеф пыхнул сигаркой, задумчиво наблюдая, как в воздухе растворяется очередное кольцо дыма.
— Но разве такое может быть!? — поразился Хрыщ. — Ведь Сын Бога бессмертен! Об этом ещё в школе рассказывали!
— Все смертны, даже Боги, — ухмыльнулся властитель. — Нужно лишь найти подходящий способ убийства.
— И Вас, герцог, можно убить? — прогнулся Порось.
— Ч-ч-чтооо ты сказал?! — зарычал в непонятках хозяин.
Порось побледнел как покойник, начинённый формалином. Самое прикольное, что дерзость зачастую мотив не ищет, сама по себе тупит. Пороська, заикаясь, проблеял:
— Э-э… я не то хотел с-спросить, мой герцог. М-м-м… меня интересует следующее… А если ключи повернуть против часовой стрелки? Что-то будет?
— Сволочь! — шеф хлопнул ладонью по столу. — Что за хрень ты несёшь! Типа риторские привычки?
Прощать не сложно. Сложно заново поверить. Пороська превратился в хвостатый кусок испуга, похоже его карьера ещё чуть-чуть и оборвётся.
— Вы вкуриваете, какие перспективы для меня открывает гибель Иисуса?! — господин вскочил и зашагал по кабинету. — Старый маразматик, Бог-отец, ни черта не сможет мне предъявить! Он слишком дряхл, и Сын — его единственная надежда. Призрак Страшного Суда, — хозяин коснулся фрески на стене, — канет в Лету. Настанет моя власть! Безраздельная!
