Над болотом разнесся громкий, тоскливый, скрежещущий вой. От него тело передернула непроизвольная дрожь, а на душе заскребли кошки. Все остальные звуки исчезли. Лягушки и даже утопленники замерли неподвижными статуями.
— Не боись, — зависший рядом Георг, любовно погладил свою саблю, — это архелон, гигантская черепаха. Ты лучше за утопленничками следи, я вам с ними помогу. А архелон никогда на сушу за добычей не лезет. Если только, конечно, никто его кладку не трогает. Но таких идиотов не бывает же, они обычно еще в младенчестве помирают.
Башня вздрогнула. Справа от нас на бывшую крепостную стену взобрался танк в черепашьем обличье, и споро перебирая колоннообразными ногами скатился во внутренний двор, сейчас превращенный жабами в ясли-сад. Раздвигая плавающие острова икры мощным телом, он стремительно понесся к нашей башне. Бредущий в ту же сторону утопленник остановился, оглянувшись на надвигающуюся гору. Голова черепахи выстрелила вперед метра на три, ее клюв с громким щелчком схлопнулся на теле нежити. Заработали челюсти, захрустели размалываемые кости. Черепаха сглотнула и ноги утопленника исчезли в ее уродливой пасти. Это послужило остальным утопленникам сигналом к действию, и они, тесня друг друга всей толпой ломанулись к нам. Диман швырнул кувшин с маслом, тот разбился у их ног, а мы с петом, разогнавшись, врезались в их толпу, откидывая назад. Вернее попытались. С таким же успехом мы бы могли атаковать каменную стену. Слава богам разлитое масло и очередное сотрясение башни сделали свое дело, швырнув всех нас на пол.
— Трамвая на вас не хватает, — зло прошипел я, отпинывая тянущиеся ко мне подгнившие руки, — мы уж тут и масло разлили…
Еще один страшный удар снизу по башне и лестница, увлекая за собой повалившихся утопленников, развалилась, со страшным грохотом рухнув вниз. Вверх взвились клубы пыли и гнилостный запах раздавленных утопленников.
— Ладно и так сойдет, — согласился я с таким способом решения вопроса.
Вот только черепаха на этом не успокоилась: попеременно то жутко вопя, то выдергивая из развалин покалеченных утопцев на предмет утоления голода, она не забывала долбиться о башню своим панцирем. Вся башня начала хрустеть, покрываясь сетью трещин и начиная разваливаться на части.
— Давай за мной! — проорал я, совершая великолепный прыжок на отходящую от башни разрушенную стену. Прыжок со мной не согласился в оценке своей великолепности, приземлив на стену только одну мою ногу. Кувыркнувшись в воздухе, я упал дальше вниз, как настоящий кот приземлился на землю, на все четыре конечности. Правда, лучше было бы их выставить перед собой, а не раскидывать в стороны, но уж как получилось… Хрустнувшие кости и потекший на землю мозг со мной могли бы не согласиться, но я их не слушал, удивляясь тому что, оказывается мозг гномов в этом мире имеет ярко-желтый цвет.
