— Спасибо, — кивнула я ему и девушке, которая вытирала мою кожу.
Оголять грудь перед посторонними, пусть и маленькую, пусть и перед медиками, но все же смущало.
— Куда!? — медсестра словила меня, останавливая.
Я хотела пройтись пешком, благо тут было совсем рядышком. Но доктор усадил меня обратно.
— Ох, проказница! Только что же сказал: не напрягаться. У тебя постельный режим, и никаких пробежек.
— Но потихоньку…
— И пока никакого «потихоньку». Только медленно и только на средстве передвижения.
*
Меня усадили в кресло и неспешно покатили в палату. В этот момент я стойко почувствовала себя инвалидом.
Даже пришлось уговаривать папу, что мне не нужна помощь ночью. Он хотел остаться, несмотря на то, что с переводом родители больше не сидели рядом со мной посменно.
— А как ты сходишь в туалет?
— Очень медленно и осторожно. Пап, ты сам измотан так, что на ногах не стоишь. Прошу тебя, поезжай домой и отдохни.
— Сандра, скажи честно. Ты меня ненавидишь? — он склонился над кроватью, сжимая мои ладони в своих.
— Что ты такое говоришь? Ты устал, — я подняла на него жалобный взгляд.
— Все это безумие какое-то, — он уткнулся в мое плечо, мелко подрагивая и все еще не выпуская рук. — Прости меня, пожалуйста. Прости, если можешь.
Я ошарашено моргнула, пытаясь отгородиться от эмоциональной бури отца.
Ох, беда. Похоже, у него нервный срыв.
— Давай ты сейчас поедешь домой, выспишься и отдохнешь как следует? — предложила я спокойным медленным тоном. — А после мы поговорим. На свежую голову. Хорошо?
На что папа меня обнял.
— Девочка моя, знала бы ты, как я тебя люблю, — нежно улыбнулся он, отстраняясь.
Лучше бы не знала.
— Давай я покушаю при тебе, чтобы ты меньше переживал?
— Хорошо.
Ох, как же хотелось свалить в безлюдный мир. Или на крайний случай туда, где меня никто не знал. Где я могла с чистой совестью послать любого на три буквы.
*
На следующий день рядом со мной дежурил брат.
— Зачем тебе коляска? — удивленно спросил он, присаживаясь в кресло у койки.
— Выпросила покататься.
Аск скептично поднял брови.
— Вчера разошлись швы на сосуде. Доктор запретил напрягаться в ближайшие дни.
— Ого, — посерьезнел он, перемещаясь на кровать.
— Да я уже накинула ночью лечилку. Поэтому все отлично. Каталка для вида. Только кушать хочу, сил нет! — состроила я несчастный вид.
— Погнали в буфет. Прокачу тебя, а ты сама выберешь себе блюдо.
— Уря, — я ухватилась за его шею, помогая перенести себя в кресло.
— Кстати, сегодня Мьюнги заглянут. Мы не хотели сообщать им, что ты в тяжелом состоянии, поэтому тянули. Бабка твоя вся испереживалась.
