— Палата общей терапии куда приятнее. Ты сможешь свободно передвигаться по комплексу. А еще у нас есть отличный зимний сад, — успокоил он меня.
Кажется, доктора параноили насчет моих сканов.
— Но я домой хочу. В свою ванную и кровать. И вещи мне не вернули. Сказали, что отдадут только в руки.
— Боюсь, это уже решаю не я, — насупил он густые брови. — Извини, солнышко.
— А кто?
Мужчина отвел взгляд.
— Просто поверь, тебе пока стоит побыть под наблюдением. Отдыхай.
На прощание Доктор Манко улыбнулся. После чего стремительно вышел.
Хвостиком последовала и медсестра.
*
Папу с завтраком я встретила в расстроенных чувствах.
— Что произошло? — он погладил меня по щеке, в который раз поправляя шапку.
— Переводят в общую терапию, но из больницы не выпускают.
— Это же хорошо, — нахмурился он.
— Папуль, можно мне домой? — я жалобно на него взглянула.
У отца было такое выражение лица, словно он прямо сейчас умрет от разрыва сердца в невозможности что-то решить.
— Всего несколько дней, — мягко улыбнулся он, глядя на меня исподлобья. — Потерпи немного.
Я кивнула и молча забрала свой завтрак, чтобы доесть все до последней крошки.
*
На смену отцу приехал Аск. И тут же обнял меня, не обращая ни на что внимания.
— Я скучал.
«Мы же виделись пару часов назад… Точнее, не знаю, как это назвать,» — утешила я его.
Он еще сильнее сжал меня в объятьях. А я покосилась на отца, стоящего рядом со скрещенными на груди руками и перекошенным лицом. Кажется, он был рассержен.
Только не это.
«Не конфликтуй с папой. Мы только помирились, — предупредила я Аска. — И не стоит при нем так откровенно ко мне жаться.»
Брат отлип, показывая постное лицо. В ответ я высунула кончик языка.
— Не мог бы ты выйти на минуту? — прохладным тоном попросил отец. — Мне нужно кое-что обсудить с Сандрой.
«Изобрази послушного мальчика. От тебя не убудет,» — подсказала я.
Аск вредно сощурился, но все же вышел. Я уж было подумала, что упрется.
— Он не должен к тебе прикасаться, — тихо потребовал отец.
Я лишь молча на него смотрела, совершенно не меняясь в лице.
— Ты меня поняла? — переспросил он.
— Конечно, Улим, — изобразила я покорность. — Ты очень устал. Тебе нужен отдых.
На что тот побледнел и изменился в лице.
Отец склонился ниже и процедил сквозь зубы:
— Не паясничай. И даже не думай о том, чтобы мной манипулировать.
Он был в ярости.
— Ты меня поняла? — его тон стал куда спокойнее.
Отчего по спине прошел холодок.
— Да, — послушно опустила я взгляд.
Папа обнял меня и чмокнул в щеку, прежде чем уйти.
