Отца все же прорвало на сеансе:
— Что мы должны были сделать!? Потребовать назад деньги? Как бы это по-твоему выглядело?
— Наверное, не очень красиво, — натянуто улыбнулась я.
— Ты все понимаешь, но продолжаешь строить из себя обиженную, — процедил он сквозь зубы.
Лизавета Калашникова просила чаще говорить и общаться. Сообщать друг другу, если что-то не так.
Отец замечал, как мои неуклюжие попытки манипуляции, так и намеки на их собственные ошибки, но продолжал игнорировать.
Самое обидное, что я понятия не имела, о чем он думал. Что им двигало, когда он обнимал меня с извинениями или говорил, что мне следует делать и чего не делать. Больше похоже, что это он мною манипулировал.
— Со стороны Белки, — подняла я брови.
— Хельги, — поправила меня доктор.
— Крайне важное замечание с Вашей стороны, — тем же тоном поправила ее я, и продолжила, обращаясь к родителям: — Так вот, ответьте пожалуйста, как ваш поступок выглядел со стороны окружающих или с моей стороны?
Отец поджал губы.
— Может, Вы предложите свой вариант? — спросила я у доктора. Она наверняка знала, как должно выглядеть нормальное поведение родителей в подобных случаях.
— Паром ушел. Поздно требовать деньги обратно, — ответил отец.
На свой вопрос я ответа так и не получила. Словно они даже вслух не могли признать: мы первым делом кинулись защищать права чужого человека и теперь ничего не хотим исправлять. Спасибо, хоть не били. На регулярной основе. Хотя по моему опыту избиение — это не так неприятно, как моральное унижение.
— Значит, что вы опоздали на свой рейс, — пожала я плечами. — Какие ко мне теперь претензии?
В этот раз лбом уперлась я. Если эти люди не ценили того, что имели, то зачем оно им надо? Мол, пусть лежит себе, авось пригодится? Так речь о человеке, а не о вещи.
Мы снова зашли в тупик. Потому что у меня был собственный смутный опыт: как быть чьим-то ребенком, как быть отцом или матерью. И мне прекрасно были видны все их критические огрехи и пренебрежение.
Время от времени вспоминать и делать вид, что любишь, обнимая и целуя в щеку — это не отношение к собственному ребенку. Забота — это не напоминать время от времени «купи себе что-то за наши деньги», а воспитание — не синоним одной лишь критики.
Отец хотел что-то мне ответить, но мама крепко сжала его руку. Даже я заметила, с какой силой она вцепилась в его запястье.
— Не думай, что мы слепые, — мягким тоном начала она. — Мы с Улем видим, как ты ведешь себя с нами и как с остальными людьми. Особенно в сравнении с Аском. Возникает такое чувство, что ты… — мама замолчала, подбирая слова. — Будто ты заставляешь себя с нами общаться.
