Промокашкина и Таракашкина
Однажды одна девочка — Машкой Промокашкиной ее звали — проснулась утром и обнаружила, что превратилась в Машку Таракашкину. С длинными усиками, продолговатым тельцем и тонкими лапками. «Ни фига ж себе…» — подумала Машка, впрочем, безо всякого испуга. Потому что сразу поняла, что ей это только снится. С Промокашкиной уже такое бывало — и не раз — кажется, будто проснулась, а на самом деле еще дрыхнешь и видишь десятый сон.
В общем, Машка Промокашкина ни капельки не испугался, что в Машку Таракашкину превратилась, а решила отправиться на потолок, чтоб узнать, что ощущают всякие там букашки-таракашки, когда ползают кверху лапками.
А так как сон был очень реалистичным и копировал явь до самых мельчайших деталей, то у Промокашкиной, уменьшившейся до размеров Таракашкиной, соответственно, изменилось восприятие окружающего мира. Впрочем, Машка быстро с этим освоилась и без труда сориентировалась на сновиденческой местности.
Пологий склон, по которому Таракашкина шустро так побежала, перебирая всеми своими шестью лапками, — это, конечно же, была подушка; цепочка холмов, уходящих к горизонту — смятое одеяло; а далекое-предалекое и белое-пребелое небо было, разумеется, тем самым потолком, до которого Машка собиралась добраться.
Таракашкина перелезла с подушки на зелененький пригорочек — прикроватную спинку, а оттуда по бревну-шнуру, тянущемуся от огромного прожектора — настольной лампы, переползла через пропасть, отделяющую кровать от стены. И далее, по стене, казавшейся ей плоской, как блин, равниной, двинулась вертикально вверх…
В общем, Машкины лапки проворно передвигались, Машкины усики проворно шевелились, а во всем Машкином теле ощущалась необычайная легкость… А уж когда Таракашкина поползла по потолку, она и вовсе ощутила состояние близкое к невесомости; будто она и не Таракашкина вовсе, а — космонавт на космической станции. «Кла-а-асс!» — с восторгом подумал Машка и тут же сорвалась с потолка… Но, опять же, ни капли не испугалась (ведь это же было во сне), а мягко приземлилась, вернее — прикроватилась на свою кровать.
ТРАХ-БАХ-ТАРАРАХ… раздались вдруг громкие раскаты грома. Машка посмотрел на «небо»-потолок — не собираются ли там грозовые тучи (во сне ведь чего только не бывает)? Но на потолке не было не то что туч, а даже и легких облачков. Громыхание между тем продолжалось. Мало того — оно складывалось во вполне понятные фразы. И Таракашкина поняла, что никакой это не гром, а бабушкин голос, доносящийся из кухни.
